Икона

– Она о девочке, у которой случилось несчастье, девочка грустит. Она учится в девятом классе, и она очень одинока, и ей самой приходится разбираться, как пережить прошлое. На первый взгляд это выглядит депрессивно, но на самом деле там очень много смешных моментов. Там отлично описана школа.

Мими встаёт и провожает меня обратно в отдел юношеской литературы.

Я думаю о школе, где мисс Линда следит за мной и другие дети со мной не разговаривают. Да, звучит очень знакомо.

– Андерсен… Андерсен… – Мими бормочет себе под нос. Она просматривает корешки книг, ищет нужное название.

– Я думаю, что у меня тоже иногда бывает депрессия, – говорю я. Даже не знаю, зачем я это говорю. Я, в общем-то, не очень хорошо знакома с ней.

Мими не сразу отвечает. Потом она говорит:

– У меня тоже…

Она вынимает книгу и передаёт её мне. На обложке – лицо девочки, немного прикрыто ветвями ивы.

– Вот она. Книга называется «Не молчи». Но ты должна будешь рассказать мне, что ты о ней думаешь. Особенно о деревьях Мелинды.

– О чём?

– Ты сама всё увидишь.

Я смотрю на обложку, а Мими смотрит вокруг, как будто ей совсем не хочется возвращаться назад, за её стол. Она, сама не замечая того, крутит кольцо на пальце.

– Мими?

– Да?

– Почему ты носишь обручальное колечко на правой руке?

Она перестаёт теребить кольцо и внимательно смотрит на меня. Я знаю этот взгляд: взрослые смотрят на тебя так, когда решают – стоит ли тебе говорить что-нибудь или нет.

– Потому, что это та рука, которой раньше давали обеты, – говорит она и так же внимательно смотрит на меня.

– Раньше я тоже знала… таких людей… которые тоже поступали так… – шепчу я.

Мими кивает головой. Она оглядывается: рядом с нами никого нет.

– Знаешь, что, – говорит она, – почитай «Не молчи», а потом мы поговорим о деревьях.

10 декабря 0000. Эра Толерантности

Воскресное утро – значит, включён телевизор. Новые серии всех сериалов и шоу в воскресной программе. Бабушка и дедушка смотрят новую серию «Спасённый Сантой» – в общем, это о Санта-Клаусе, который приходит к разным родителям, которые осуждают всё на свете, он учит их, как принимать собственных детей, несмотря ни на что.

Папа с мамой, скорее всего, не разрешили бы мне это смотреть. Подростки часто совершают поступки, из-за которых потом стыдно, и смотреть на это вместе с бабушкой и дедушкой как-то не очень, к тому же Санта-Клаус – это такая старушка. Думаю, мои родители бы сильно рассердились на это. Но я устала сидеть одна в своей комнате, к тому же за окном – дождь, так что я сижу на дедушкином кожаном стуле и вывожу в блокноте «Хиллари» снова и снова. Может быть, если я буду это делать хорошо, доктор Снид перестанет задавать мне свои вопросы?

Я стараюсь написать это имя по-разному – слитно, потом большими круглыми буквами, как любят писать у нас девочки в классе, даже подрисовываю сердечко. В конце концов я начинаю раздражаться и опять писать большими квадратными буквами.

Это не моё имя. Я так много раз его писала, что все эти буквы потеряли всякий смысл. Я вырываю исписанные странички из блокнота, мну их и выбрасываю.

Этот шум заставляет дедушку поднять на меня глаза.

– У тебя там всё в порядке, Хилли-Билли? – спрашивает он своим скрипучим голосом. – Опять проблемы с математикой?

– Я не знаю, – ворчу я.

А про себя думаю: «И я не Хилли-Билли».

– Пойду наверх, немного почитаю.

– Вот правильно, отдохни, – говорит дедушка, снова поворачиваясь к телевизору.

Я поднимаюсь и иду наверх именно в тот момент, когда Санта-Клаус снимает свою фальшивую бороду и начинает красить губы.

Глава вторая

Антипасха

– Мистер и миссис Мэфьюз?

– Да, мисс, это мы, – говорит дедушка.

– Вы заполнили все бумаги?

– Да, все, но только мы не знаем, что написать в графе «имя»…

– Давайте, я посмотрю. Её статус? Ах, да. М-м-м… У меня есть вариант – Хиллари Джейн.

– Только напишите, пожалуйста, разборчиво, чтобы мы могли легко прочитать.

Дедушка пишет перьевой ручкой, которая у него всегда с собой, затем передаёт всю стопку бумаг женщине за столом.

– Спасибо. Она уже здесь, но у нас просьба: не уходите сразу. Я думаю, что доктор Снид хотел бы переговорить с вами. Он будет её постоянным психологом.

– Она в порядке? – слышу я бабушкин шёпот.

– О, я уверена, с ней всё будет хорошо, – говорит дама, – доктор Снид вас проинформирует.

Я сижу в соседней комнате на синем виниловом диване, завёрнутая в одеяло, и внимательно рассматриваю свои ноги. Они по-прежнему босые и грязные. На мне какая-то странная одежда – огромная футболка и мальчишечьи баскетбольные шорты, а вот туфли для меня они не смогли найти. Все чувства кажутся онемевшими, я не могу перестать думать о том, как бы мне хотелось надеть туфли. А ещё – принять душ.

Бабушка и дедушка входят. Бабушка крепко обнимает меня.

– Деточка моя, ты в порядке? – спрашивает она.

Я киваю. На самом деле я не очень-то хорошо с ними знакома. Они вообще никогда не разговаривали с мамой и папой. С чего вдруг они такие добренькие?