Икра будущего

Впрочем, выдвигающаяся часть моста оказалась не очень длинной, двадцать шагов, и я ступил на твердое железо. Алиса и Егор поджидали меня, Егор лежал, обнявшись с рельсом, Алиса сидела, свесив ноги с края, очень в духе Алисы.

— А если прыгнуть, а? — Алиса помахала мне руками.

— Не надо, тут высоко, — попросил Егор.

К скобе, скрепляющей мост, была привязана длинная веревка, я дернул, скоба поднялась, мост с дребезжанием втянулся, отделив нас от другого берега водохранилища пропастью.

— Я знала одного, он любил прыгать…

Бульк. Далеко под нами. И еще раз бульк, как крупная рыба плесом ударила.

— Там есть кто-то, — сказал Егор.

— Сом, наверное. Если это на самом деле водохранилище, то сомы должны водиться. Можно посмотреть.

Мне самому было интересно. Я слышал про такие накопители, в них обитали электрические сомы-людоеды, они оглушали своих жертв током, затаскивали в глубины и не спеша поедали. А в черных, никогда не видевших света омутах селились донные ведьмы с налимьими хвостами и глазами из чистого золота, и сорокаметровые угри с лошадиными головами, и…

Я вытряхнул из рюкзака факел, поджег, подождал, пока разгорится, и бросил вниз.

Факел долго падал сквозь плотный воздух, лениво, мне показалось, что он завис, свет его был тускл и жалок — и все никак не мог встретиться с водой.

— Застрял… — прошептал Егор. — Вы видите — застрял!

— Это ты застрял, — тут же сказала Алиса. — В трехлетнем возрасте. Факел не завис — он на что-то упал. Не видно только пока… Красиво…

Я смотрел под ноги. Далеко внизу горел факел, красный цветок, темнота жадно подъедала пространство, но все равно было видно — водохранилище безбрежно. Вода темная, но неспокойная, на поверхности водовороты и волны, казалось, что вода шевелилась сама собой, как живая.

— Там дом… — прошептал Егор. — Факел лежит на крыше. Дом! Вы видите!

Из темноты выступало странное сооружение. Плот. Широкий, собранный из всякого мусора. Из бутылок. Пластиковые бутылки — самый ценный продукт ушедшей цивилизации, с помощью них можно сделать все. Построить плот, например, было бы куда плыть. Там не одни, впрочем, бутылки просматривались. Надутые автомобильные камеры. Пластмассовые бочки и квадратные баки, набитые пенопластом, а на всех этих плавучих средствах лежали широкие бруски, на брусках стоял домик. Самый настоящий, сложенный из бревен и покрытый черепицей. С широкими окнами, с верандой. Чистый и как будто игрушечный, я видел такой на картинках, на неправдоподобных фотографиях из прошлого.

Сам плот был обнесен небольшой веревочной преградой. На плоту человек. В кресле-качалке. Мертвый.

Совершенно мертвый, я в них толк знаю.

— Там кто-то есть! — громко прошептал Егор. — Давайте ему крикнем!

— Да он труп! — вмешалась Алиса. — Трупнее не бывает! Мертвяга!

— А домик красивый, — сказал Егор. — Очень… Сколько он тут прожил, а?

Спросил Егор.

— Какая разница? — Алиса плюнула вниз. — Он там прожил сто лет и сдох пятьдесят лет назад… Послушайте, психи, надеюсь, вы не собираетесь спускаться?

Алиса посмотрела на меня с испугом.

— Там может быть оружие, — предположил я. — Патроны…

Спускаться глупо. Это сделать могу только я, а я не в самой лучшей форме. Спуститься еще могу, а вот подняться… Да и веревки нет надежной.

— Я не полезу, — сказал Егор, забегая вперед. — Смотрите, огонь разгорается!

От факела затянулась крыша. Пластиковая черепица, она не должна гореть. Но вещи теряют свои качества, я об этом уже говорил. То, что не тонуло, тонет, то, что не горело, горит. От факела расползалась огненная язва, прогоревший пластик проваливался внутрь крыши, и из дыры уже начинал валить дым. Он долетал до нас, горький, едкий, пришлось переместиться в сторону, оттуда пожар было видно лучше. Скоро крыша разгорелась веселее, полопались стекла, воздух ворвался внутрь дома, занялись стены, внутри затрещало. Темнота расступилась, и стал виден размер водохранилища. Озеро средних размеров, никак не меньше, в плохую погоду с одной стороны другую не увидать.

И плот с горящим домом. И вода вокруг бурлит.

— Пойдемте-ка, — сказал я. — Кто знает, что у него там рванет еще. Вдруг там газовые баллоны остались?

— Правильно, — согласился Егор. — Рванет, а мы туда провалимся…

Но рвануло совсем по-другому. Зашипело, засвистело, затрещало, и через горящую крышу стали вылетать разноцветные шары. Вдруг и много. Величиной с кулак, эти шары разлетались по сторонам, разбрасывая слепящие искры, стрекоча и взрываясь, превращаясь в клубы огоньков, меняя цвет.

Как живые цветы, они превращались из зеленого в синий, потом в оранжевый, затем в красный и ослепительно белый. Шары, огоньки и искры метались по водохранилищу, сталкивались друг с другом, отскакивали от стен, с визгом взмывая мимо нас к потолку, с шипением погружаясь в воду. Егор восторженно охал при каждом новом хлопке, вздрагивал, когда огонь пролетал слишком уж близко, и закрывал глаза при наиболее ярких вспышках.