Икс. Место последнее

Линус попытался ее укусить, но она отдернула руку и залепила ему пощечину.

– Понял?

Жгучая боль пробежала от мизинца Линуса до плеча, на глаза навернулись слезы.

– Марго, мать твою, – повторил Стаффан и вышел из машины. Линус собрал во рту всю слюну и плюнул Марго в лицо. Ярость в ее глазах сменилась безумием, и могло произойти что угодно, не открой Стаффан дверцу со стороны Линуса и не вытащи его из машины. Линус оказался на асфальте лежа на спине.

– Ненавижу вас! – заорал Линус. – Я знаю ваши имена, уроды. Я убью вас!

Полицейская машина рванула с места и выехала из двора. Бумажник лежал у Линуса на груди, но сумку и инструменты они забрали с собой. Встав на ноги, чтобы найти ключи, Линус услышал, как где-то поблизости закрыли окно.

А глаза есть?

Глаза есть всегда.

4

Линус нашел ключи и прихрамывая пошел домой. Когда его выкинули из машины, он ударился бедром, а мизинец болел, словно Линус держал палец в расплавленном стеарине. И все-таки он был очень доволен.

Он не прогнулся. Да, когда Марго почти сломала ему палец, на глазах выступили слезы, но он заплакал не от отчаяния, а просто от боли. Ей не удалось сломить его ни на миллиметр, он победил. Если за Линусом наблюдали, он надеялся, что об этом сообщат наверх.

Ему невероятно повезло. Если бы полиция приняла его с деньгами или – еще хуже – с товаром, тут не обошлось бы только их средневековым правосудием. В ход снова пошла бы система, и на этот раз все не закончилось бы исправительным центром. Подходя к своему подъезду, Линус расхохотался про себя. Он лишился инструментов, бедро болело, мизинец почти отваливался, а он все равно рассуждал так, словно выиграл в лотерею. А вы говорите – «смирись».

Возможно, отличное настроение вызвал всего-навсего прилив адреналина, ведь уже в лифте веселость Линуса сошла на нет. В зеркале на него смотрела та же бледная прыщавая крысиная физиономия, которую видели и полицейские, а потом решили, что с ним можно обойтись как с куском дерьма. Радостные мысли испарились, и на Линуса нахлынула ненависть.

Стаффан и Марго. Стаффан и Марго.

Он попытался мысленно поместить их в самые забористые сцены из виденных им ужастиков. Вот Стаффану втыкают в глаза иголки и отпиливают ногу, как в «Кинопробе». Марго он прогнал через большее количество сцен и в итоге остановился на «Аде каннибалов». Вогнать жердь ей в задницу, чтобы вышла изо рта, да так и оставить.

Когда Линус открыл дверь в квартиру, то сразу увидел Хагге. Пес в ужасе уставился на него, словно смог заглянуть в его голову, где тряслась в конвульсиях Марго. Линус присел на корточки и протянул руки к Хагге, а тот приковылял к нему и лизнул ему правый мизинец. Сначала Линус почувствовал жжение, потом стало немного легче.

Что не так с этим псом?

Голоса в гостиной. Томми и мама. Шуршание купюр. Наверное, Бетти опять проиграла все деньги, и дяде Томми пришлось вмешаться. Не в первый раз. Линус поднялся и проскользнул в свою комнату.

5

Однажды, когда Линусу было пятнадцать, он слонялся по району и вдруг увидел фургон фирмы по поклейке обоев. Задняя дверь фургона была приоткрыта. Линус никогда не упускал халяву и стащил шесть рулонов.

Когда он дома вскрыл один рулон, выяснилось, что ему повезло. Украденные обои выглядели дорого. Плотная бумага, покрытая темно-красным, похожим на бархат материалом, в который вплетены золотые нити. Они с Матти потратили полдня на поклейку, и, когда все было готово, Матти упер руки в боки и подытожил: «Реальное цыганское гнездо». Он гордился своим кале-цыганским[37] происхождением, поэтому Линус воспринял сказанное как комплимент. Кассандре комната напоминала бордель.

Что видел сам Линус, он не рассказывал даже Кассандре. Если стены – это кожа комнаты, то благодаря обоям Линус находился под кожей, а золотые нити были артериями. Лежа на кровати, он словно оказывался внутри тканевого кокона. Это успокаивало.

В комнате было два окна. Одно выходило на Норртулль, но с кровати видно было только небо. Другое находилось у изножья кровати, и это был постер с изображением Милы Кунис. Ее широко открытые изумрудно-зеленые глаза были смотровыми окнами в незнакомый и прекрасный мир. Кассандра дразнила Линуса за этот постер, считала его типично подростковым, но она просто не понимала.

Дело в том, что Мила Кунис была на сто процентов недостижима. Она символизировала то, от чего такой парень, как Линус, был полностью отрезан. На данный момент. Но он сделал первый шаг к двери. Скоро сделает еще. Постучит. И дверь откроется. До Милы на том же месте висел Гарри Поттер – и, как теперь понимал Линус, выполнял ту же функцию. Другой, волшебный мир.

Линус лег на кровать, положил руки под голову, скривился, когда в мизинце появилось чувство жжения, и переложил правую руку на грудь. Нужно заняться планированием. Самый важный вопрос: сделает ли он шаг к центру.