Он стерпел «медвежье» приветствие и забрался в нишу. Хенрик посмотрел время на телефоне:
– Мне нужно вернуться через сорок минут. Пришлось уйти на пятнадцать минут раньше. Вообще-то перерыв начинается…
– О’кей, – сказал Линус. – Ты
Матти пожал плечами:
– А я взял длинный перерыв на обед.
– А что, так можно?
– Вот и посмотрим.
Из них двоих Матти изменился меньше. Лишь подрос на пару десятков сантиметров с двенадцати лет и был на голову ниже Линуса, хотя и гораздо более крепким. Непослушные каштановые волосы доходили до широких бровей, и вкупе с ясным и хитрым взглядом он походил на игрока, который появляется и начинает действовать, прежде чем остальные поймут, что происходит.
Хенрик внешне был скорее похож на Линуса: то же вытянутое лицо и сероватые волосы, зализанные гелем назад, что только подчеркивало прыщи на лбу. Ему удалось поступить в обществоведческий класс в школе в Тэбю, его одноклассники в основном жили в виллах, и теперь он так
– Что-то важное?
– Да нет. Просто…
– Тогда забей.
Хенрик поднял глаза и нахмурил брови в ответ на авторитетный тон Линуса. Не успел он возразить, как Линус сказал:
– Вы уже заказали?
– Не-а, – ответил Матти. – С баблом сейчас хреново, так что…
– Заказывайте что хотите. Я плачу.
Матти посмотрел на него из-под челки, усмехнулся и спросил:
– Это все
– Да, – ответил Линус. – Печенье. Закажите пиво.
Пока они ждали заказ, в пиццерии стало людно. Несмотря на голод, в животе у Линуса потеплело, когда вошли двое из внешнего окружения Чиво и, увидев его, сразу же опустили глаза. Очевидно, они знали, кто стоит за Линусом.
Линус решил, что сейчас самое время объяснить Хенрику и Матти ситуацию, поэтому крикнул «Эй!» и жестом подозвал двух парней. Переглянувшись, они послушались. Хенрик втянул голову в плечи и прошептал:
– У тебя что, совсем кукуха поехала? Я не хочу возвращаться в школу с…
– Заткнись, – сказал Линус и украдкой посмотрел на Матти, который сидел с недоверчиво-заинтересованным видом. Парни подошли к столу, засунули руки в карманы и кивнули Линусу. Вот, в общем, и вся демонстрация. Молодые люди были на пару лет старше и выглядели довольно круто: на шее татуировки и золотые цепи. Еще вчера невозможно было представить себе, что они вообще в состоянии заметить Линуса – разве только затем, чтобы дать ему в табло.
Но власть не является властью до тех пор, пока ее не применят, поэтому Линус кивнул в сторону барной стойки и спросил:
– Этот пинбол работает?
Казавшийся наиболее суровым парень с татуировкой, которая доходила до мочки уха, задумчиво кивнул, разглядывая Хенрика и Матти, – так охотник ищет новую добычу, когда та, на которую он нацелился, оказывается занесенной в Красную книгу.
– Супер, – сказал Линус. – Тогда мне всего лишь нужна монета.
Власть властью, но главное – знать
– Тогда тебе придется ее раздобыть.
Так себе ответ, но Линус хотя бы не дал понять, что парню удалось отбить трудно берущийся мяч. Он с сожалением кивнул, взял телефон и сказал:
– Тогда придется набрать Алексу. Может, у него найдется. Как тебя зовут?
Глаза у парня сузились, он улыбнулся. Чаша весов колебалась. Его более уступчивый приятель уже принял решение. Прежде чем противник Линуса успел что-нибудь сказать или сделать, приятель достал монету в десять крон и положил ее на стол. Второй ему не мешал, продолжая смотреть на Линуса, тот же равнодушно взял монету и сделал жест, означающий
– Блин, как я голоден, – сказал Линус. – Заказал две, но, думаю, съел бы и три.
Хенрик и Матти не нашлись что ответить, поскольку онемели от кровожадных намерений, исходивших с другой стороны стола. Линус медленно повернулся, оглядел парня, поднял бровь и спросил:
– Что-то еще?
– Нет. Не сейчас.
– Ладно, – сказал Линус. – Увидимся.
Он отвернулся, а парень еще немного посмотрел на него, а потом фыркнул и ушел.
Гейм, сет и матч.
5
Через несколько минут пиццы были готовы, и теперь Матти принял предложение выпить пива. Линус дал Хенрику сто крон и отправил его к барной стойке.
– Какого хрена? – возмутился Хенрик. – Ты что, теперь и со мной будешь разыгрывать большого босса?
– Буду. Но сейчас дело в том, что из нас только тебе уже есть восемнадцать. И тебе продадут.