Илиада. Одиссея

Мерная ночь посреди их веселого шума настала,

Три посредине палаты поставив жаровни, наклали

Много поленьев туда, изощренной нарубленных медью,

Мелких, сухих, и лучиною тонкой зажгли их, смолистых

310 Факелов к ним подложивши. Смотреть за огнем почередно

Были должны Одиссеева дома рабыни. И с ними

Так говорить Одиссей хитромысленный начал:

«Подите Вы, Одиссеева дома рабыни, отсюда в покои

Вашей царицы, Икария дочери многоразумной;

315 Сядьте с ней, тонкие нити сучите и волну руками

Дергайте, горе ее развлекая своим разговором.

Я же останусь смотреть за огнем, и светло здесь в палате

Будет, хотя бы они до утра пировать здесь остались;

Им не удастся меня утомить; я терпеть научился».

320 Так говорил он. Рабыни одна на другую взглянули

С громким смехом; и грубо ему отвечала Меланфо,

Дочь Долиона (ее воспитала сама Пенелопа

С детства и много игрушек и всяких ей лакомств давала;

Сердце ж ее нечувствительно было к печалям царицы;

325 Тайно любовный союз с Евримахом она заключила);

Так отвечала она Одиссею ругательным словом:

«Видно, совсем потерял ты рассудок, бродяга; не хочешь,

Видно, искать ты ночлега на кузнице, или в закуте,

Или в шинке;[296] здесь, конечно, приютней тебе; на слова ты

330 Дерзок в присутствии знатных господ; и душою не робок;

Знать, от вина помутился твой ум, иль, быть может, такой уж

Ты от природы охотник без смысла болтать; иль, осилив

Бедного Ира, так поднял ты нос — берегися, однако;

Может с тобою здесь встретиться кто-нибудь Ира сильнее;

335 Зубы твои все своим кулаком он железным повыбьет;

Вытолкнут в дверь по затылку им будешь ты, кровью облитый».

Мрачно взглянув исподлобья, сказал Одиссей хитроумный:

«Я на тебя Телемаху пожалуюсь, злая собака;

В мелкие части, болтунью, тебя искрошить он прикажет».

340 Слово его испугало рабынь; и они во мгновенье

Все из палаты ушли; их колена дрожали от страха;

Думали все, что на деле исполнится то, что сказал им

Странник. А он у жаровен стоял, наблюдая, чтоб ярче

Пламя горело; и глаз не сводил с женихов, им готовя

345 Мыслию все, что потом и на самом исполнилось деле.

Тою порой женихов и Афина сама возбуждала

К дерзко-обидным поступкам, дабы разгорелось сильнее

Мщение в гневной душе Одиссея, Лаэртова сына.

Так говорить Евримах, сын Полибиев, начал (обидеть

350 Словом своим Одиссея, других рассмешивши, хотел он):

«Слух ваш склоните ко мне, женихи Пенелопы, дабы я

Высказать мог вам все то, что велит мне рассудок и сердце.

Этот наш гость, без сомнения, демоном послан, чтоб было

Нам за трапезой светлей; не от факелов так все сияет

355 Здесь, но от плеши его, на которой нет волоса боле».

Так он сказал и потом, обратясь к Одиссею, примолвил:

«Странник, ты, верно, поденщиком будешь согласен наняться

В службу мою, чтоб работать за плату хорошую в поле,

Рвать для забора терновник, деревья сажать молодые;

360 Круглый бы год получал от меня ты обильную пищу,

Всякое нужное платье, для ног надлежащую обувь.

Думаю только, что будешь худой ты работник, привыкнув

К лени, без дела бродя и мирским подаяньем питаясь:

Даром свой жадный желудок кормить для тебя веселее».

365 Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный:

«Если б с тобой, Евримах, привелось мне поспорить работой,[297]

Если б весною, когда продолжительней быть начинают

Дни, по косе, одинаково острой, обоим нам дали

В руки, чтоб, вместе работая с самого раннего утра

370 Вплоть до вечерней зари, мы траву луговую косили,

Или, когда бы, запрягши нам в плуг двух быков круторогих,

Огненных, рослых, откормленных тучной травою, могучей

Силою равных, равно молодых, равно работящих,

Дали четыре нам поля вспахать для посева, тогда бы

375 Сам ты увидел, как быстро бы в длинные борозды плуг мой

Поле изрезал. А если б войну запалил здесь Кронион

Зевс и мне дали бы щит, два копья медноострых и медный

Кованый шлем, чтоб моей голове был надежной защитой,

Первым в сраженье меня ты тогда бы увидел; тогда бы

380 Мне ты не стал попрекать ненасытностью жадной желудка.

Но человек ты надменный; твое неприязненно сердце;

Сам же себя, Евримах, ты считаешь великим и сильным

Лишь потому, что находишься в обществе низких и слабых.

Если б, однако, не жданный никем, Одиссей вам явился —

385 Сколь ни просторная плотником сделана дверь здесь, она бы

Узкой тебе, неоглядкой бегущему, вдруг показалась».

Он замолчал. Евримах, рассердясь, на него исподлобья

Грозно очами сверкнул и слово крылатое бросил:

«Вот погоди, я с тобою разделаюсь, грязный бродяга:

390 Дерзок в присутствии знатных господ, и не робок душой ты;

Видно, вино помутило твой ум, иль, быть может, такой уж

Ты от природы охотник без смысла болтать, иль, осилив

Бедного Ира, так сделался горд — берегися, однако».

Так он сказал и скамейку схватил, чтоб пустить в Одиссея;

395 Но Одиссей, отскочивши, к коленам припал Амфинома;

Мимо его прошумев, виночерпия сильно скамейка

В правую треснула руку, и чаша, в ней бывшая, на пол

Грянулась; тот, опрокинутый, навзничь упал, застонавши.

Начали громко шуметь женихи в потемневшей палате;

400 Глядя друг на друга, так меж собою они рассуждали: