Илион. Город и страна троянцев. Том 1

Конечно, большие кувшины (пифосы) второго города сделаны довольно грубо: там, где они разбиты, мы можем видеть огромные массы кусков кремня или слюды; многие из них достигают толщины четверть дюйма. Но тем не менее, как справедливо заметил мне его высочество князь Отто Бисмарк, канцлер Германской империи, в июле 1879 года в Киссингине, само изготовление этих больших кувшинов говорит о высоком уровне цивилизации, поскольку изготовить их столь же трудно, как и обжечь, и, следовательно, они могли быть сделаны только людьми, которые веками совершенствовались в гончарном искусстве. Князь полагает, что они должны были делаться следующим образом: «Сначала изготовляли форму пифоса из ивовых прутьев или камыша; ее постепенно обкладывали вокруг глиной, начиная с основания. Закончив, пифос наполняли деревом; вокруг него также складывали большую поленницу из дерева. Дерево поджигали одновременно снаружи и изнутри кувшина, и таким образом, с помощью двойного огня снаружи и изнутри создавался огромный жар. Эту операцию повторяли несколько раз, и наконец кувшин оказывался полностью обожженным». Я уверен, что мнение князя Бисмарка совершенно справедливо; поскольку, в то время как даже самые маленькие и тонкие глиняные сосуды обожжены в лучшем случае лишь наполовину, эти большие кувшины, хотя они и толщиной от 2 до 3 дюймов, всегда обожжены полностью; и поскольку у доисторических народов, как я уже объяснял, не было печей для обжига и им приходилось обжигать свою посуду на открытом огне, достаточно большой для этого жар, как я полагаю, можно было произвести таким двойным огнем, повторив это несколько раз. Я могу к этому добавить, что тщательный обжиг этих кувшинов был необходимостью; поскольку из-за их большого размера и тяжелого веса (иногда почти в тонну) [1270]их нельзя было передвинуть, не разбив на куски, если бы они были обожжены так же плохо, как вся другая посуда. Именно из-за этого тщательного обжига эти большие пифосы всегда имеют красивый темно-красный цвет

[1271].

На сопровождающей гравюре я воспроизвожу фрагмент пифоса второго города, терракота которого достигает 2 ¹

/ ₂фута в толщину. Он украшен двумя рельефными лентами, из которых верхняя состоит из орнамента в виде рыбьей кости или елочки и ряда кругов; нижний также из елочек, к которым, однако, первобытный художник добавил еще одну линию в другом направлении, чтобы сделать орнамент более разнообразным и привлекательным. Весь этот орнамент выглядит так, как если бы он был выдавлен; однако при ближайшем рассмотрении очевидно, что он был насечен до первого обжига кувшина. Профессор Сэйс заметил мне относительно этого фрагмента, что «ленту с кругами можно сравнить с ожерельем на доисторической голове из Буджи близ Смирны, теперь в Британском музее. Эта голова сделана в очень странном и варварском стиле и имеет весьма своеобразное выражение лица».

Большие кувшины-пифосы упоминаются у Гомера только однажды

[1272]. Точно так же, как мы находим их стоящими в кладовых на нижних этажах домов в четырех верхних доисторических городах Гиссарлыка, и поэт показывает нам два пифоса, стоящие на нижнем этаже в зале дворца Зевса. В этих двух кувшинах хранятся дары счастья и дары неудачи, горькие и сладкие, как яблоки или груши или, скорее, как два сорта вина, так что поэт считает судьбу каким-то веществом, которое Зевс может использовать и раздавать по своему усмотрению, – аллегорическая наивность, такая, как та, что мы находим в легенде о Пандоре [1273]

. Рассказывая эту легенду, Гесиод изображает кувшин, стоящий в доме Эпиметея и полный болезней и зла для человечества, которые вылетают, когда Пандора из-за любопытства открывает кувшин; одна лишь Надежда остается под ободком кувшина – поскольку до того, как она успела вылететь, Пандора снова закрыла крышку [1274].