Илион. Город и страна троянцев. Том 2

Такие попытки, возможно, никогда не могли бы иметь места, если бы было известно, где именно располагался древний Илион. Однако даже во времена Деметрия из Скепсиса, уроженца Троады, который жил примерно за две сотни лет до начала христианской эры, нигде на долине уже не было видно никаких следов старого города. Уже в древние времена крушение множества царств оставило эту страну на отшибе; и прошли тысячи лет перед тем, как начался настоящий поиск настоящего местоположения города. С того момента, как начался этот поиск, едва ли хоть одна часть этой страны спаслась от гипотез ученых мужей. От залива Адрамиттий до мыса Лект они искали этот город то тут, то там. Местами, которые дольше всего занимали внимание ученых, оказались Александрия-Троада, где расположены обширные руины метрополии, основанной на Эгейском море Антигоном и, следовательно, послегомеровской, и Бунарбаши – жалкая турецкая деревушка на южном конце Троянской долины. Лишь пятьдесят лет назад Макларен первым осмелился указать на холм и крепость Гиссарлык как на место, где некогда стояла Троя. Другие, среди них и фон Экенбрехер, приняли его точку зрения. Первые подлинные раскопки провел здесь г-н Фрэнк Калверт. Эти раскопки, однако, ограничились поверхностью. И только на долю доктора Шлимана, приложившего усилия, которые едва ли когда-либо были потрачены частным лицом на подобную цель, пришлось обнажить, прорывшись на поразительную глубину, руины поселения немыслимой древности и таким образом сделать Гиссарлык предметом высочайшего интереса для всех образованных людей.

Решает ли это вопрос о местоположении древнего Илиона? Противники говорят – нет. И почему же? В то время как они проклинают Шлимана за то, что он воспринял «Илиаду» буквально, они думают, что для опровержения его взглядов достаточно того, что руины Гиссарлыка не соответствуют описаниям Гомера. Конечно же такого соответствия нет. Представление Гомера о священном Илионе весьма отличается от любого представления, которое мы можем сформировать на основании свидетельства этих руин.

Никто не сомневается в том, что Илион был разрушен за столетия до того, как была сочинена «Илиада». За сколько именно столетий – вопрос, в котором не согласны даже те, кто принимает сторону Гомера. Даже если речь идет об интервале не более двух или трех сотен лет, все же поэт не мог видеть самого Илиона. Следовательно, Илион в художественном произведении в любом случае сам должен быть вымыслом.

Вполне возможно, что легенда сохранила множество топографических черт древнего города, однако не следует воображать, что она должна была сохранить детальное и подлинное описание города или крепости в том виде, в каком они существовали до разрушения. Несомненно, «трава» уже «выросла» между тем над руинами. Новые поселенцы построили на старом месте жилища, которые, возможно, сами уже давно лежали в руинах, когда поэт начал свой труд. Весьма неясно еще, видел ли он когда-нибудь своими глазами руины погибшего города. Несомненно, он видел место, где тот стоял, но сам город он видел только в видениях.

Точно так же, как Зевс и Гера, Посейдон и Афина, Арес и Афродита были созданиями его фантазии, так же и сам город Илион был всего лишь «сном». Никто не будет ожидать того, что настоящие руины будут соответствовать всем вымыслам поэта; и если считать установленным то, что в уме у Гомера было много такого, что никогда и ни в каком случае не существовало на этом месте, то мы не можем не сделать вывод, что «Илиада» – отнюдь не исторический труд, но поэтический.

И тем не менее соответствие поэтического описания местным условиям не так уж несовершенно, как хотят изобразить. Положение Гиссарлыка в основном удовлетворяет всем требованиям гомеровской топографии. Из этого места, как и с Ужек-Тепе, там открывается вид на всю переднюю часть Троады. Когда мы стоим на вершине Гиссарлыка, перед нашими глазами простирается долина со всеми ее реками и ручьями, боковыми долинами, окружающими ее холмами, поясом вулканических гор, Геллеспонтом и Эгейским морем. Единственная разница в том, что здесь мы гораздо ближе к долине, и особенно к той ее части, которая лучше всего подходит для поля боя и которая, если мы не будем обращать внимание на современные, измененные русла рек, полностью отвечает топографии гомеровского поля боя. Легко различить отдельные объекты в этой долине, и вполне возможно, что Елена могла указать своему царственному свекру на отдельных вождей ахейцев. Это расстояние также достаточно хорошо просматривается для гомеровского пейзажа. Мы видим Фракийский Херсонес, и перед нами – Имброс и Самофракия. Далее слева лежит Тенедос, и прямо за ним на юго-востоке – снежная вершина Иды вздымается над ближайшей цепью холмов. На закате иногда в течение нескольких минут можно видеть далеко на западе даже пирамиду Афона.