Иллюзия преданности (СИ)

— Это только первые наброски, — пояснил Риамен, оглядывая бледные линии со следами многочисленных исправлений с тревожным выражением начинающего художника. — По сути, это будет подобие кнута Атайры, но зато не надо быть богом, чтобы с ним управляться.

— Кнут Атайры, ишь ты, — хмыкнул Тармо, наклоняясь над столом и проводя указательным пальцем по линии цепи. — Слишком громкое имя для такого наивного концепта.

— Он будет работать, — убежденно заявил Терри. Ему потребовалось немалое усилие воли, чтобы не добавить, что он уже работал и заставил тлеть бумагу. Он был уверен, что идея принесет результат, просто нужно создать безопасный прототип. Без помощи опытного техника любые эксперименты могли закончиться печально. Это понимали все.

Тармо Перту долго молчал и разглядывал пустую чашку. О чайнике почему-то все забыли, хотя он уже пару минут пыхтел паром и тихонько ворчал полупустым брюхом, жалуясь, что его не снимают с подставки.

— Самым безопасным и дальновидным решением было бы отстранить тебя от лаборатории, Риамен, — наконец сказал он.

— Почему сразу отстранить?

— Если у тебя в жилах течет древняя кровь, ты спечешься быстрее, чем любой из нас. С такими глазами как у тебя, лучше держаться подальше от экспериментальных образцов.

— Но ее нет, господин Перту, — твердо возразил Терри. — Я же не могу быть одновременно человеком и нечеловеком. Это противоречит замыслу Создателя.

— Не думаю, что у Создателя были какие-то четкие планы насчет тебя, — с сомнением проговорил старший магистр. — Но как бы там ни было, вы оба можете рассчитывать на мою помощь. Я понятно выражаюсь? Чтобы без меня даже не думали экспериментировать с «белым огнем»! Я должен быть в курсе продвижения ваших расчетов и всех образцов, потому что если с вами что-то случится, я себе никогда не прощу… Уж лучше бы мне сразу вас сдать Специальной комиссии, не глядя, что один из вас Рантала, а второй Риамен, честное слово, — вздохнул он, устало потирая переносицу.

Забытый всеми чайник громко и обиженно засвистел.

Интермедия. Арания Парлас

Зима под куполом лишь на сотую долю приятнее, чем снаружи. Ледяные ветры приносят в прибрежный город колючий дождь и град, который то тает в магической завесе, то остужает ее настолько, что она становится похожа на старое зеркало с вытертой амальгамой. Разрывы зимой — явление настолько повсеместное, что техникам приходится дежурить круглыми сутками, латать обрывы и отслеживать скрип флюгеров на крышах. Менторы не обязаны следить за состоянием купола, но им приходится не легче: перед Темной декадой проходит ежегодная всеобщая аттестация. И они тоже не спят ночами, листая бесконечные синопсисы к новым научным работам, которые были поданы на оценку.

Письменный стол Арании Парлас буквально прогибался под тяжестью высоких стопок с папками — и в каждой содержалось не менее сотни листов с рукописным изложением разнообразных идей. По большей части, конечно, банальных до боли в зубах. За полтора десятка лет жизни в Академии, да еще на должности научного руководителя, Арания видела это все сотни раз в разных вариациях и пропорциях. Но правила Академии предписывали бесконечный научный поиск, и любой магистр обязан был давать отчет о том, как далеко он продвинулся в своих изысканиях. Ежегодно. Поэтому она наперед знала примерное направление мысли в каждой подписанной папке.

А их было около восьмиста. Восемьсот относительно правдоподобных историй о том, что год был прожит не напрасно. И чем более бестолковой была идея, тем менее связно она излагалась. Обычно магистрам требовалось очень много слов и ссылок на труды коллег и предшественников, чтобы залатать отсутствие смысла в их работах. Рука Арании в таких случаях сама тянулась к красной печати, а приходилось брать синюю. Каждый раз, за исключением совсем уж вопиющей наглости, когда вместо научной работы ей подсовывали жалобы или ультиматумы. И такое бывало. По ощущениям — все чаще.

— Да вы сговорились там что ли? — с досадой пробормотала Арания, захлопнув папку К. Леореса с замаскированным под серьезное общественное и историческое исследование предложением выдавать магистрам увольнительные листы сроком до двух дней. Колина она знала со студенческой скамьи и с трудом могла поверить, что он это всерьез написал. Она взяла красную печать «не одобрено» за отполированную ручку и занесла над неотбеленным картонным листом.

Спустя несколько минут она поняла, что оттиск так и не поставила. Ей захотелось прямо сейчас, несмотря на поздний час посмотреть в серые глаза Колина и задать прямой вопрос: на что он рассчитывал, когда подавал этот отчет? На то, что его прочтет лично Арчер? Арания покачала головой, отложила печать и поправила на плечах теплую вязаную шаль. Она скорее допустила бы, что Колина вдруг перестали устраивать отдельные апартаменты, и он хочет получить в нагрузку пару сотен часов дежурства в компании проштрафившихся студентов, как этот бунтарь Келва.