Иллюзия преданности (СИ)

Терри пожал плечами. Его заботила иная моральная дилемма. В одной руке он держал с таким трудом вычищенный китель, а в другой тот, что был мал. С одной стороны, вычищенный китель было отчаянно жаль опять испачкать, если вдруг что. А с другой — старый стеснял движения. Он банально был узок в плечах, и толком в нем руками не помашешь.

— Я не… — выдохнула Аннели, залившись румянцем.

— Это все еще не твое дело, Рантала, — отрезал Терри, не без внутреннего сопротивления делая выбор в пользу старого кителя. Пока он влезал в узкие рукава, его не покидало ощущение, что он совершает самую большую ошибку в жизни. Да еще верхняя пуговица держалась на одном честном слове и растянутой нитке. Он попросил бы Аннели пришить, да ведь времени нет!

— А если ночью свет по тревоге включат? Что тогда? — не унимался Арри.

— Да никто не будет ее запирать, ты в своем уме?

Арри сделал страшные глаза. Он явно пытался на что-то намекнуть, но Терри не был настроен читать между строк. Да и потом, как отличишь разыгравшуюся паранойю от обоснованных опасений? Да никак.

— Если хочешь, Терри, я и правда могу пойти…

— Как знаешь.

Риамен старался не смотреть на Аннели, чтобы та случайно не прочитала на его лице мимолетное удовлетворение. Несостоявшийся гвардеец не позволял себе выражать недовольство, но ситуация, когда дева в беде фактически без боя оккупировала его частную территорию, с каждым днем казалась ему все менее романтичной. И вот она впервые пришла к нему без учебников и не для того, чтобы беззвучно плакать, глядя в окно, но впереди очередное дежурство в пекарне, да еще этот Арри как всегда… Так что пусть лучше ночует у себя, а Терри наверстает. Как-нибудь потом.

— С тобой, — после длинной паузы выдохнула Аннели.

— В каком смысле?

— Он не… Я не хочу, чтобы у тебя были проблемы из-за меня. У вас обоих.

Аннели убрала вязание в корзинку и встала с кровати. Одернула синее форменное платье. Вид у нее был нерешительный.

— Нет, — ровно ответил Терри, не прерывая своего занятия. Он рылся в платяном шкафу, пытаясь отыскать шарф из тонкой шерсти, который подарил ему лекарь. На первом курсе Риамен буквально прописался в лазарете из-за бесконечных простуд, и теплый шарф оказался как нельзя кстати. Не говоря уж о том, что Терри был тронут подарком до глубины души. Шарф был дорогой и восхитительно мягкий. В этом холодном месте, среди суконных колючих вещей, он был как обломок прошлой жизни. Терри нашел его в ящике с бельем и набросил на шею.

Вечера нынче холодные.

— Ты его не знаешь. Я должна пойти.

— Если ты пойдешь, будет только хуже, — серьезно предупредил Терри. — Я не знаю, как он отреагирует, когда опять увидит тебя со мной.

Аннели прикусила нижнюю губу. Ее большие светлые глаза тревожно заблестели.

— Риамен, ты что не слышал? Она. Хочет. Пойти, — сухо проговорил Арри, открывая дверь. Непривычно резко проговорил. Раздельно, будто слова ножом нарезал. Примерно так, как обычно говорил Карьян.

Терри с размаху захлопнул дверцы платяного шкафа.

— Прекрасно! Попробую стребовать с Келва бутылку «Армо». Каждый раз я привожу с собой на одного добровольца больше. Если так пойдет, к концу моего срока половина Академии будет печь хлеб, — вспылил он, и не добавив больше ни слова, зашагал прочь, нахохлившись, как замерзший на ледяном ветру филин. Даже не вспомнил, что надо запереть дверь.

Впрочем, что в том удивительного? Терри давно уже не чувствовал себя хозяином собственной комнаты.

Он рассчитывал, что Арри и Аннели быстро догонят его и скажут что-то успокаивающее, чтобы развеять его раздражение. Но они шли позади в своем темпе и, как показалось Терри, что-то обсуждали. По крайней мере, когда он в очередной раз оглянулся, они закрыли рты и дружно отвернулись в разные стороны. И это злило его еще больше, а злость заставляла ускорять шаг.

О чем они могли говорить за его спиной?

С тех пор как Арри тогда брякнул про отца, которого Терри, дескать, не убивал, разговоры у них как-то стали расклеиваться. Вот эта непривычная, необоснованная резкость вклинивалась в самый неожиданный момент. Особенно если рядом, как сейчас, была Аннели. А еще Терри временами ловил на себе тяжелый, оценивающий взгляд. Будто Арри принялся переоценивать их дружбу. Взвешивать. Но слова, после которых все мосты окажутся сожжены, никто из них еще не произнес. Поэтому Терри старательно делал вид, что ничего не замечает, а Рантала время от времени втягивал колючки и становился своим в доску парнем.

Долго ли это могло продолжаться?

Терри не знал. И хотел спросить по дороге в пекарню, раз уж Арри загодя предупредил, что тоже пойдет. Но не мог же он заговорить о смерти отца друга при Аннели!

«Но моего отца Терри не убивал», — сказал тогда Арри.

«Я никого не убивал», — думал Терри, шагая посередине улице, старательно обходя разлитые по мостовой лужи леденцового света. Память пыталась воскресить Маррета, но Терри упрямился и повторял, что он никогда никого не убивал и не собирается. Маррет укоризненно качал головой и безмолвно отступал обратно в темноту.