Иллюзия преданности (СИ)

Тот Терри, что жил за холодным пятнистым стеклом, серьезно кивнул.

— Я знаю, что ты чувствуешь. Я чувствую то же самое, — с чувством прохрипел он. Помолчал недолго, разглядывая отражение, а потом, прекратив притворяться тем, кем не являлся, вздохнул: — Я точно схожу с ума. Где его величество, и где я?

— Его величество доверил тебе самое дорогое, что только можно придумать. Книгу с тайнами запретной магии. Просто так такие подарки не делают, — холодно напомнило отражение. — Не вздумай разбрасываться доверием короля, Терри Риамен, не повторяй ошибок своей матери.

Терри сжал края раковины так сильно, что едва не сорвал умывальник со стены. Теперь он ясно видел в отражении материнские черты: линия длинного носа и надменный излом губ принадлежали Лассель Риамен. Женщине, которая заняла кресло советницы короля и не сумела на нем усидеть. Терри возненавидел сейчас это сходство. Оно предвещало провал. Словно в самой сути его существа уже лежала причина, почему он обречен потерять то немногое, что у него осталось. Потому что он сын своей матери.

— Ни за что, — твердо сказал Терри, глядя в глаза своего отражения. — Я не допущу, чтобы у короля появились причины сомневаться в моей преданности.

Легче сказать, чем сделать. У бакалавров, тем более обремененных двумя красными листами, слишком мало свободного времени. Не так просто выкроить свободный час — да хоть минуту! — на то, чтобы поработать над чертежами.

А задачи Терри ставил перед собой настолько нетривиальные, что, по большей части, тратил драгоценные минуты на бессмысленное просиживание штанов над чистым листом. В лучшем случае он переводил бумагу на наброски контуров и бесконечные уравнения для расчета потерь энергии на каждом узле. Коэффициент высвобождения раз за разом почему-то выходил за границы допустимого, и это сводило Терри с ума. Произошло то, чего он всегда боялся. Он не умел завершить, даже начерно, волшебную вещь, которую придумал. Письмо, браслет — все, что отняли у него, теперь работало, а для стабилизации потоков кнута Атайры будто чего-то не хватало.

Риамен не слышал голоса менторов, смотрел мимо Арри, когда тот заговаривал с ним, забыл пообедать. Ему уже и листок бумаги был без надобности: цветные линии укладывались перед мысленным взором, послушно завивались в спирали и замыкались в кольца, но красоты и завершенности в их рисунке даже так не получилось достичь.

К вечеру того дня Терри совсем пал духом и послушно потащился следом за решительно настроенным Арри во вторую равинтору за порцией тушеных овощей и грибным супом.

— У меня такое чувство, будто тебя уже стерли, Риамен, — сказал Арри, наблюдая за тем, как друг без аппетита раскладывает по разным кучкам оранжевые дольки сладкого овоща порке и белые кусочки мягкого кёсе. — О чем вы говорили с техником?

Терри подпер рукой щеку.

— Об Аннели, о чем еще можно с ним говорить? Он только о ней и думает.

— Прямо как ты, — хмыкнул Арри. — Кстати, я слышал, как девушки расспрашивали Варию о первокурснице, которая проводит ночи в твоей комнате.

— А что Вария? — спросил Терри, не поднимая глаз от тарелки.

— А ты как думаешь?

Терри вздохнул.

— Думаю, что она назвала меня вонючим горным козлом, и это еще в лучшем случае.

Арри разломал кусок хлеба и высыпал крошки в горячий суп, чтобы тот быстрее остыл и загустел. Он выглядел еще более сердитым и растрепанным, чем обычно.

— Я ведь предупреждал, что помощь блондиночке обернется проблемами? Тебе плевать на то, что о вас говорят? Как ты будешь защищать дипломную работу, если к тому времени не останется людей, готовых поддержать тебя?

Терри отодвинул тарелку. У него окончательно пропало всякое желание притрагиваться к еде.

— Это все равно, что сдаться. Сказать: «Я не буду тебе помогать, разбирайся сама». Это значило бы, что я поджал хвост и сбежал, даже не попытавшись. Ты мог бы отказать девушке, которая просит о помощи? Я вот не могу, как оказалось.

— Не всегда разумно бросаться на помощь к тому, кто тонет, — проворчал Арри. — Тем более в грязи. Вы по уши в дерьме, а Келва как будто ни при чем. Теперь никто не поверит, что у него были виды на первокурсницу, ведь она ночует не в его комнате, а в твоей.

Ядовитые слова, как кислота, разъедали и без того расшатанную опору, на которой держалось терпение Терри.

— Знаешь что? Меня и в самом деле не волнует мнение тех, кто ничего не понимает, — прошипел он. — Я тону в дерьме с того самого дня, когда мать обвинили в растрате и измене. И чем дальше, тем быстрее. Если тебя это беспокоит, какого демона ты забыл рядом со мной? Отойди, не то запачкаешь свой белый магистерский плащик.

Арри глянул так, будто в этот момент вознамерился утопить Терри в тарелке с грибным супом.

— Я буду тянуть тебя из этого дерьма до тех пор, пока рука не отсохнет, Риамен. И плевать мне на белый плащик, да и на твой несносный характер тоже. Я это делаю даже не ради тебя, а ради памяти отца.

— Памяти отца? — растягивая слова вдвое дольше положенного переспросил Терри. Из-за этого его вопрос прозвучал так, будто он сомневался в каждом слове: “Памяти? Отца?”