Иллюзия преданности (СИ)

— А вы не могли бы… не писать ничего, совсем ничего не писать обо мне? Могли бы?

Эдо готов был рассмеяться — не над девушкой, а над собой. Простенькая головоломка наконец сложилась, и было даже неловко, что не распознал с первого же слова, какая жаба сидела в кувшине с молоком. О бедной девочке и без того распускали гадкие слухи, а тут вечер с искателем и следом похвалы в «Королевском вестнике» — она наверняка представила, что станут говорить завистливые товарки. Анита была еще слишком молода, чтобы распробовать сладкое послевкусие ядовитых сплетен.

— Если только песню, драгоценная моя. Это будет заунывная песня о том, кто уходит в море и не может вернуться домой, к прекрасной девушке, которая ждет на берегу.

Анита промокнула глаза белой перчаткой, которую не стала надевать, а скомкала и засунула в крохотную сумочку.

— Вам бы хотелось, чтобы я ждала вас на берегу, господин Римари? — тихо спросила она.

Эдо вздохнул. Очарование утра развеялось, и маленькой серой пташке пора вспорхнуть с высохшей ветки. У нее своя птичья жизнь, заполненная ежедневной суетой и яркими впечатлениями, что он может ей дать?

— Нет. Не стоит меня ждать, госпожа Риканен.

Она поняла и не стала настаивать.

— Тогда пусть ту прекрасную девушку из вашей песни не зовут Анитой, — вот и все, что она сказала.

Глава десятая. Вес королевского слова

Пронзительный стрекот Светляка заливался в уши и давил на барабанные перепонки. Терри накрыл голову подушкой, но назойливый писк оказалось не так-то просто заглушить.

— Я знаю, что ты еще спишь! Открывай! — Арри постучал в дверь. Судя по глухим отрывистым ударам, ногами.

Терри открыл глаза и понял, что вернулся во вчерашний день. Он взял подушку за уголок и нехотя швырнул ее в дверь, чтобы охладить пыл друга. Вставать с постели не было ни малейшего желания. Он знал, что если выйдет из комнаты — нарвется на красный лист, получит часы в пекарне и будет вынужден до полуночи просеивать муку и замешивать тесто.

— Иди к Владетелю, Рантала, — как можно проникновеннее предложил Терри, свешивая ноги с кровати и пытаясь на ощупь найти под кроватью ботинки. Внезапно он понял, что на отработку ходил в сапогах, и в тот же миг увидел их под дверью. Мука въелась в ваксу и осела безобразными разводами на мысках.

Терри уставился на них со страхом и ненавистью. Вчерашний день оказался не просто кошмаром, а кошмаром наяву.

Он в красках вспомнил, как до утренней зари работал с печами: отправлял на лопате с длинной ручкой круглые хлеба, и каждый раз, когда снимал массивную крышку с печи, ему в лицо дышала воплощенная Бездна.

— Не дури, Терри. Сегодня собеседование на первую квалификацию, забыл?

Терри не стал признаваться, что забыл вообще обо всем. Новые знания о том, как замешивать, рубить, взвешивать и отправлять дозревать тесто, заслонили учебное расписание. Единственное, что имело значение, — после девяти часов вечера он должен будет вернуться в пекарню и повторить все с самого начала.

— Хочешь еще один лист схлопотать? — голос Арри через дверь звучал глухо. Едва разберешь слова сквозь трескотню Светляка, наматывающего истеричные круги вокруг незажженной лампы.

Терри встал, натянул штаны и впустил Арри. Привычно махнул рукой, указывая на стул:

— Лови свою игрушку.

И направился к раковине, чтобы освежиться.

Арри вместо очередного акробатического представления подошел к письменному столу. Включил настольную лампу и дождался, пока живой фонарик перестанет беспорядочно метаться и начнет льнуть к свету. Арри без труда поймал его и расплылся в самодовольной улыбке. Терри хмыкнул:

— Умно.

Арри небрежно сунул игрушку в карман брюк.

— Светляку нужно тепло и свет, чтобы заряжаться. Оказалось, что вовсе не обязательно гоняться за ним, достаточно поманить, как живого жучка.

— Этот свет все равно фальшивый и не греет, — заметил Терри. Он щелкнул переключателем на медном основании, чтобы разорвать поток энергии. Лампа погасла. — Так что пока не придумаешь, как научить их обходиться без настоящего тепла, ты не заставишь их освещать улицы по ночам. А задача была именно такая, насколько я помню.

На сияющее лицо Арри набежала тень.

— Для начала довольно и того, что стрекот этой игрушки может разбудить одного глухого засоню. Ну, чего встал? Одевайся! Во сколько ты лег спать?

Терри вытащил запасную рубашку из узкого платяного шкафа и честно задумался над вопросом.

— До восхода солнца, — не слишком уверенно ответил он. Когда он возвращался из пекарни, было уже довольно светло и свежо. Слабый ночной бриз тянул над мостовой клоки молочного тумана, который постоянно собирался под куполом из-за эффекта «ватного одеяла».

— Ты что, хочешь опять целую декаду в лазарете проваляться? — покачал головой Арри. — Услышал, как часы на башне полночь бьют — сделал всем ручкой, — он показал для наглядности как сделать всем ручкой.

Терри обреченно посмотрел на него.

— Я не мог уйти. Хлеб нельзя бросить.

Арри не выдержал и толкнул его кулаком в плечо так сильно, что Терри покачнулся и едва устоял на ногах.