Иллюзия преданности (СИ)

Терри молча выполнил задачу и вылез из-под стола здорово обескураженный и растрепанный. Проверил прилавок и удостоверился, что столешница больше не скользит. Аннели широко улыбнулась в ответ на его озадаченный взгляд.

— Мы с поручением от мастера Энеаса, — от улыбки голос ее прозвучал звонче и нежнее, чем обычно. — И я вижу, что вы с ним и впрямь должны были сдружиться. Вы очень похожи на него.

Господин Парриш сел на высокий табурет. Поправил пестрый шейный платок и достал из кармана дорогого жилета часы на цепочке. Мельком проверил время и захлопнул крышку.

— То-то я гляжу, что студенты из Академии пожаловали. Подумать только, как вовремя старина Энеас прислал помощников! У меня витрины совсем запылились, милая моя, — он с виноватым видом развел руками. — Вы ведь не откажете в помощи старику? А я пока заварю для вас чай. На улице настоящий кошмар, — он выглянул в окно и удрученно покачал головой, будто совсем не рассчитывал, что наступит Темная декада и принесет с собой заморозки.

Аннели без раздумий кивнула, а Терри пожал плечами. Не то чтобы он был в восторге от такого поворота событий, но не видел смысла отказывать в ответ на вежливую просьбу. Учащиеся королевской Военный школы, может, и не приучены к регулярной грязной работе, но три года в Академии избавили наследника дома Риамен от излишней щепетильности в подобных вопросах.

В итоге лавочник гонял их с поручениями до девятого часа. Уже в лавку потянулись первые покупатели, а Терри все еще возил кисточкой по оконной раме, обновляя слой корабельного лака. Правда, Парриш не обманул насчет чая и даже на плотный завтрак не поскупился.

— Аннели, милая, — они познакомились между делом, и лавочник немедленно начал обращаться к ним по-семейному, будто к любимым внукам. — Кажется, Терри без твоей помощи не справится. Давай помоги ему, моя хорошая, и все вместе выпьем чаю, пока не остыл.

— Хорошо, — Аннели выжала тряпку, которой протирала бутылочки, аккуратно сложила ее и вооружилась второй кисточкой.

— Не надо, испачкаешься, — Терри показал пятна на рукавах и потянулся к банке, чтобы обмакнуть кисть в лак. — Это уже не отстирать. И потом, я почти закончил.

— Так ведь ты испачкался именно потому, что я не догадался, что тут без помощи не справиться! — огорчился лавочник. — Прости, мальчик мой, но у меня нет для тебя другой рубашки.

— Ничего, я как-нибудь переживу, — почти искренне улыбнулся Риамен. Разумеется, он не мог не думать о том, что внимательный глаз Карху заметит каждое пятнышко и потребует отчитаться о том, как они появились. Но он не мог всерьез злиться на добродушного лавочника, тем более если тот принял эти мелкие неудобства так близко к сердцу.

За завтраком Парриш следил, чтобы мягкое рассыпчатое печенье оказывалось в руках помощников сразу же, как заканчивалось предыдущее. Объяснил это тем, что чувствует себя премного обязанным и очень виноватым, но «так уж вышло, что вы молодые и ловкие, а я старая развалина с больным сердцем и спиной». Возразить на это было нечего.

Расстались они тепло, по-семейному. Парриш сложил все печенье, которое не поместилось в животы гостей, в бумажный пакет и, не слушая возражений, всучил Аннели — потому что она с самого начала показалась старику более сговорчивой.

— А как же бумаги, господин Парриш? — спохватился Терри на пороге. — Мастер Энеас просил принести ему бумаги от вас.

Аннели не стала задерживаться и вышла на улицу. Лавочник почему-то тяжело вздохнул. Прежде, чем ответить, он вынул из кармана часы и мельком взглянул на циферблат.

— Сегодня ведь канун Долгой Ночи, мой мальчик, — он с сочувствием покачал головой, как будто эти слова все объясняли. — Сегодня не может быть никаких бумаг для Энеаса.

— Но как же… — опешил Терри. Он отлично помнил, что именно говорил ему Энеас. Что это очень важно: успеть забрать бумаги до наступления нового года.

— Не обижайся на нас, стариков. Слабая память и желание устроить все наилучшим образом частенько приводят к подобным ошибкам. Бумаги будут потом, все потом. И помни, тебе всегда тут рады.

Едва успели отзвучать эти слова, как Терри уже оказался на улице, а дверь лавки захлопнулась перед его носом. Приветственная табличка «здесь вам всегда рады» колыхнулась от резкого движения и с тихим стуком вернулась на место. Терри моргнул.

В этот момент Аннели дотронулась до его плеча. В отличие от него, она смотрела не на дверь, а ему за спину.

— Терри, — она протянула последний слог его имени, будто предупреждая о чем-то важном. — Кто эти люди?