Им было по двадцать два

Из машины вышел оперативный работник и отдал ему листок бумаги с записью.

- Передали по рации, товарищ комиссар!

- Ну вот, с миру по нитке - голому рубашка, - начал комиссар. - Знали такого - Варакшина Михаила Григорьевича, двадцати двух лет?

- Известен. У него отец инвалид, клетки для птиц на дому делает, - не задумываясь ответил Бадраков.

- Да, это его сын, инвалида вашего, - вторично кивнул комиссар в сторону машины, где лежал труп. - Николаев, возглавьте оперативную группу, - приказал он сухощавому мужчине в модном коричневом пальто с широким поясом. - И, не теряя времени, за работу! О ходи расследования будете докладывать мне лично,

3

Завидовали овдовевшие солдатки Анне Морщининой, когда ее муж Захар вернулся с войны целым и невредимым. Не всем выпадало такое счастье. А демобилизованный старшина с жадностью набросился на работу. Истец сковавшиеся по крестьянскому труду руки месяца два не ведали покоя. Серая прогнившая крыша дома вскоре засияла белизной новой дранки. На месте развалившейся изгороди гордо встал новый забор с широкой калиткой.

У колодца появился журавль с поднятым кверху, как у шлагбаума, брусом. Не обошел заботливый хозяин и скотину - выстроил новый просторный хлев, сарай для хранения сена. Отремонтировал баню.

И думала первое время Анна, что счастью ее не будет конца.

Но счастье молодой женщины оказалось кратковременным. Захар почему-то но пожелал работать в колхозе, погнался за "длинным" рублем и переехал в районный центр. Пригодилась армейская должность старшины, его сразу приняли на работу в райпотребсоюз заведующим складом. А месяца через три он сблизился с молоденькой продавщицей магазина и бросил семью.

Такое неожиданное предательство взбесило Анну. Всю войну она ждала Захара, жила трудно, воспитывала единственного сыночка Лепю. А ради чего? Война кончилась.

Мужа снова нет. В порыве гнева она пешком добралась до райцентра, ворвалась в магазин и крепко вцепилась в волосы продавщицы-разлучницы. Получился скандал.

Продавцы других отделов и посетители с трудом оторвали Анну от соперницы. Она не помнила, как оказалась в милиции. Участковый уполномоченный зачитывал ей статью семьдесят четвертую Уголонпого кодекса, грозился посадить, но к вечеру отпустил с миром, взял предварительно обязательство впредь ЕС хулиганить в райцентре...

Начались бесконечные хождения по начальству. Анна была уверена, что Захара должны вернуть в семью или в крайнем случае посадить за решетку. Она жаловалась, плакала, просила, требовала. Ей сочувствовали, обещали помочь, писали что-то, звонили по телефону, выясняли.

Но все безрезультатно. Захар продолжал жить с крашеной продавщицей, а к Анне не возвращался. Кончилось дело тем, что народный суд узаконил их развод, присудив в пользу Анны алименты на воспитание сына.

Случилось это еще в первый год после войны, когда многие женщины несли на своих плечах тяжелое бремя мужского труда. Казалось бы, горе Анны, по сравнению с горем других женщин, у которых в доме осталось по трое-четверо детей без отцов, выглядит не таким уж страшным. Но сама Анна смотрела на это иначе. Она считала себя обиженной намного больше других.

- Кто погиб, того и ждать нечего. А каково мне?

Характер у Анны и без того был вспыльчивый. Теперь же появилась какая-то необъяснимая злоба на всех окружающих. В любом незначительном слухе, хотя бы мимолетно ее касающемся, Анна находила факт, направленный против нее. Ругать кого-то стало для нее потребностью. Все равно, кто попадет под руку, ребенок или старик, - любого она оскорбит и обидит. И часто можно было услышать напутствие родителей, отправлявших гулять детей: "Смотрите, не балуйте на улице, сегодня Нюшка дома!"

Правда, был в этом озлоблении молодой женщины один просвет. Она была до самозабвения ласкова и сыну. Ленька ходил по улице чисто одетым, нередко в его карманах, к зависти сверстников, оказывался кулечек с леденцами.

Мальчик твердо усвоил материнскую привычку не терпеть возражений и по нескольку раз в день успевал подраться с ребятами. О расплате ему не приходилось думать: мать всегда оправдывала его поступки, когда соседи приходили с жалобами. Но стоило Леньке самому появиться дома с разбитым носом или в разорванной рубашке, как картина менялась: Анна быстро находила обидчиков и, минуя родителей, собственноручно чинила суд и расправу. Мальчик чувствовал такую защиту и злоупотреблйл ею.

Однажды но весне в доме Морщининых заночевал уполномоченный конторы "Райзаготживсырье" Мелюшенко. Он периодически объезжал деревни на казенной лошади, скупая у колхозников шкуры домашних животных.