Imago

Вокруг медузы, медузы, медузы… Щупальца переплетаются, резко, но совсем не смертельно, а как-то бодряще. Синее пламя горящей промежности горит сначала тихим робким огоньком, потом разгорается все сильнее… Электрический ток. Она делает все правильно. Он делает все правильно. Они делают все правильно. Правильно. Так, как должно быть. Так, как хочется.

Морская гладь залита мягким свечением. На каждом свободном сантиметре – любовники, подталкиваемые шепчущимися волнами.

Она выходит на берег обновленная. Другая. Настоящая. Та, которой всегда была внутри.

Размышления о половозрелой особи

– Ты какая-то другая, – озадаченно хихикает Нина, заправляя челку и переминаясь в плетеном кресле.

– Да, я…

Взгляд – застывшее желе. Цвета медуз.

Обе смотрят друг другу в глаза. Обе понимают, обе и так уже сказали. Или не совсем?

– Что ты чувствуешь? – Нина сосредотачивает свой лесной взгляд на подруге.

Она думает.

– Очищение. Да, очищение от всего старого, забытого, вовремя не замеченного, в итоге разросшегося до ужасных размеров. Лишнего. Я – это я. Я чувствую себя. Я не картинка. Я полноценная, в том смысле, что у моего тела есть доступ ко всему теперь. Оно функционирует. Все так просто… Доверие. – Агата сконфуженно трет шею и смотрит на небо.

Другая нимфа отпивает чай, любуясь их последним закатом. Это солнце заходит и больше никогда не взойдет снова. Именно это солнце они решаются отпустить.

– Знаешь, – сообщает Нина в вакуум вокруг них, – а я чувствую необратимость. Там, в сосновом лесу, мне померещилось. На какое-то ничтожное мгновение я приняла кривую сосну за человека, за ребенка, вернее. Я увидела себя как мираж. Та маленькая девочка смотрела на меня с грустью, какой-то безвозвратностью, унынием… Этого ребенка, невинного, безвредного, простого и искреннего, больше нет.

Нина вытирает слезы, которых уже невозможно стыдиться, и с трудом и полной отдачей продолжает:

– Мне стало жутко страшно, что от меня что-то уходит, и это никогда не вернуть. Меня как громом пробило! Моя маленькая кошечка останется в прошлом, я потеряю связь с ней, я изменилась навсегда. Он изменил меня навсегда… Она ушла. Ее больше нет.

Подруги молчат, томно и одержимо. Молчат… Молчат…

– Но ведь это нормально, – боязливо встревает Агата, ослепленная золотым солнцем, – разве нет?

– Да, – уверенно отвечает Нина, – конечно. Я просто все прекрасно понимаю и не вру себе.

– Хорошо… Я тоже постараюсь не врать себе.

Девчонки пьют чай на веранде, так неторопливо и даже лениво, но потом атмосферу разрывает обоюдное решение:

– Крым нам больше не нужен. Пора возвращаться.

Возвращение

Они миновали полуостров. Они прошли через туман Краснодара. Они приняли на себя ответственность и отказались от иллюзии благополучия. Они другие люди, но все еще нимфы.

Снова город. Оживленная центральная улица. Выходной день. И несмотря на серые бетонные стены домов, люди не блекнут, сочась между ними в своем личном потоке жизни. Здесь пятна всех цветов: лимонный, коралловый, небесно-голубой… И так до бесконечности. У каждого своя аура, настроение… Люди все те же, но… Что-то да и в них изменилось: они кажутся уставшими, потерянными, но такими добрыми и беззлобными.

Город тот же, а мир уж тем более не меняется. Но изменились две маленькие стрекозки – они милосердны.

Нина и Агата стоят под зонтом у фонарного столба, переминаясь от неспокойствия и юной, только зарождающейся в них энергии. Ранний сентябрь. На футбольном поле играют молодые люди, совсем живые, на удивление.

Нина толкает подругу локтем:

– На нас смотрят. Те двое.

Агата больше не противится факту, отмахиваясь «совпадениями», а отвечает тихой улыбкой.

«Я знаю».

Взгляд – взгляд.

На момент ощущение дежавю?.. Нет, они совсем не похожи. Хотя, все может…

Еще взгляд – стрела. Но не на лобке. Через все тело.

Они подходят… Ближе.