Читаем Имена и фамилии. Происхождение и значение полностью

— Что вы все какие-то исключения вспоминаете? — возмутится, наконец, знаток. — По-вашему, так и чисто еврейских фамилий не бывает?

— Бывает, — успокоим мы знатока. — Только отличить их от нееврейских с помощью окончаний, суффиксов и прочих формообразующих элементов практически невозможно.

Обзаводиться фамилиями евреи начали в разных странах в разное время, но в основном где-то в начале XIX в. Во Франции, например, евреям приказал срочно завести фамилии Наполеон. К этому времени в каждой стране уже сложились свои принципиальные особенности образования фамилий, и чиновники каждой страны старались придерживаться именно их.

Это не означает, что до этого у евреев фамилий не было. Впервые фамилиями в современном смысле начали обзаводиться испанские евреи (сефарды). Возьмем, например, фамилию Бенвенисти (Бенвеништи), которая означает примерно «добро пожаловать». Она известна еще с XI в. А вот и другие распространенные фамилии сефардских евреев: латинизированная Альбо — «белый», арабизированная Абулафия — «отец здоровья». Образовывались фамилии от имен, прозвищ и места жительства — Ибн Хаим (арабизированное «сын Хаима»), Перес («бородач», от названия птицы грифа-бородача), Кордоверо (кордовский, из Кордовы), Толедано (толедец, из Толедо). Британский премьер-министр XIX в. носил фамилию Дизраэли (из Израиля).

ПРИМЕЧАНИЕ

Ашкеназы (немецкие евреи), в отличие от испанских евреев, на протяжении столетий назывались личными именами и отчествами, даже когда значительная часть их нееврейских соседей уже имела фамилии. Например, когда у Ицхака бен Якова рождался сын Мойше (Моисей), то в официальных бумагах его нарекали как Мойше бен Ицхак (сын Ицхака), а внук Ицхака (сын Мойше) становился Лейзером бен Мойше. В домашнем обиходе того же человека могли звать и по-другому: Мойше Брохес, то есть Мойше, муж Брохи, или Лейб Нехамкес, то есть Лейб, сын Нехамы.

В ряде стран евреев ограничивали в выборе фамилий. В Австро-Венгрии и во Франции запрещалось присваивать себе фамилии сановных семей. В Венгрии им не разрешалось обзаводиться фамилиями дворянских родов. В Галиции, с целью наживы, был введен особый «прейскурант»: самыми дорогими были фамилии, связанные с названиями цветов и драгоценных металлов, как то: Розенталь, Блю-менкранц, Гольдберг, Гольдштейн; более дешевыми были фамилии попроще, например Айзен («железо»), Айзенберг («железная гора»), Эйзенштейн («железный камень»), Шталь («сталь»); тот, кто хотел заполучить фамилию бесплатно, мог зарегистрироваться как Фукс («лиса»), Грин («зеленый») либо Шварц («черный»). Вызывают улыбку фамилии типа Лебенбаум («древо жизни»), [утветтер («хорошая погода»), Моргенбессер («завтра — лучше») и т. п. Но можно встретить и фамилии, означающие: «вошь», «слизь», «моча», «вонь», «грабитель», «чудовище», «беда» и даже «портящий ткань». Говорят, подобные фамилии раздавались тем евреям, кто не позаботился предстать перед комиссией с заранее подобранным вариантом. Однако похоже, что могла примешиваться и личная неприязнь к бедолаге, который пошил дрянной костюм или еще как не угодил иному члену комиссии.

В Европе, у западных славян и украинцев никакого особенного протеста не вызывала «нулевая» форма фамилии: просто берется существительное — и без окончаний, без суффиксов, без всяких затей превращается в фамилию: здесь вам Штейн («камень») и Штерн («звезда»), но тут же и Мельник или же Борщ.

Европейское окончание — ер, обычно обозначающее профессию, у евреев приняло значение «откуда приехал человек» — Берлинер, Познер («из Познани») или Певзнер («из Пльзеня»).

Аналогично в восточных землях распространились — ские

и — цкие: Березовский («из Березова»), Мозырьский («из Мозыря») или Слуцкий («из Слуцка»). Точно так же образовывались русские крестьянские или поповские фамилии (не часто, но случалось: приехал из Давыдовки — Давыдовский, из Козино — Козинский). Русские, белорусские, украинские, польские дворянские или шляхетские фамилии на — ский и — цкий, как правило, указывали, что эта самая

Давыдовка или Козино принадлежит этому дворянину. Так что принципиальной разницы нет: Березовский может быть евреем, а может быть и русским, украинцем или белорусом.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Риторика
Риторика

«Риторика» Аристотеля – это труд, который рассматривает роль речи как важного инструмента общественного взаимодействия и государственного устроения. Речь как способ разрешения противоречий, достижения соглашений и изменения общественного мнения.Этот труд, без преувеличения, является основой и началом для всех работ по теории и практике искусства убеждения, полемики, управления путем вербального общения.В трех книгах «Риторики» есть все основные теоретические и практические составляющие успешного выступления.Трактат не утратил актуальности. Сегодня он вполне может и даже должен быть изучен теми, кому искусство убеждения, наука общения и способы ясного изложения своих мыслей необходимы в жизни.В формате a4.pdf сохранен издательский макет.

Аристотель , Ирина Сергеевна Грибанова , Марина Александровна Невская , Наталья В. Горская

Современная русская и зарубежная проза / Античная литература / Психология / Языкознание / Образование и наука
Судьбы русской духовной традиции в отечественной литературе и искусстве ХХ века – начала XXI века: 1917–2017. Том 1. 1917–1934
Судьбы русской духовной традиции в отечественной литературе и искусстве ХХ века – начала XXI века: 1917–2017. Том 1. 1917–1934

Вопреки всем переворотам XX века, русская духовная традиция существовала в отечественной культуре на всем протяжении этого трагического столетия и продолжает существовать до сих пор. Более того, именно эта традиция определяла во многом ключевые смыслы творческого процесса как в СССР, так и русском Зарубежье. Несмотря на репрессии после 1917 года, вопреки инославной и иноязычной культуре в странах рассеяния, в отличие от атеизма постмодернистской цивилизации начала XXI века, – те или иные формы православной духовной энергетики неизменно служили источником художественного вдохновения многих крупнейших русских писателей, композиторов, живописцев, режиссеров театра и кино. Часто это происходило в превращенных формах, скрыто, в подтексте, в символике, в иносказании. Порой этого не осознавал и сам художник, так что исследователю стоит немалого труда обнаружить вероисповедную основу вполне светского, на первый взгляд, романа или кинофильма и квалифицировать ее так, как она того заслуживает.Авторы предлагаемой книги по мере сил решают эту задачу – впервые в нашей научной литературе. Первый том из задуманных трех посвящен периоду 1917–1934 годов – от революции до Первого съезда советских писателей, хотя, конечно, затрагивает предыдущие и последующие эпохи отечественной истории и культуры.

Александр Васильевич Моторин , Александр Леонидович Казин , Алексей Маркович Любомудров , Коллектив авторов , Ольга Игоревна Гладкова , Роман Геннадьевич Круглов , Татьяна Николаевна Резвых

Языкознание, иностранные языки / Языкознание / Образование и наука