Имена мертвых

Марсель пришлось снять берет; пробуя, как сидит на голове шлем, она то и дело посматривала на Тьена, который шел к полосатому ограждению трассы. Именно сейчас, а не глядя в газетный заголовок, она поняла, что прошло три года, долгих три года. Поняла, потому что Тьен изменился. Чудноватый, нелюдимый, осторожный паренек стал уверенным в движениях, раскованным парнем, от прежнего остались лишь глубокие, немного насмешливые глаза под прямыми бровями. Раньше он не водился с «бойцами» Киркэнка — что его к ним потянуло?., а, да ведь он уже кончил школу, попал в новую компанию…

«Конь» задним ходом выкатился вслед за «феррари» на шоссе, где малый в кожанке и клепаных брюках уже помахивал носовым платком; он смотрел на «Коня» с хмурым недоумением, но золотистые стекла машины были непроницаемы.

— Подтяните ремни, — скомандовал Клейн.

У «Коня» зашипело, поднялось и застыло в готовности незаметное прежде антикрыло; на фары надвинулись металлические щитки, бампер далеко выдвинулся вперед и взгорбился дополнительным обтекателем; «Конь», заострившийся, как лезвие топора, вздохнул и осел немного, прижался к шоссе перед броском.

— Ну, вещь! — не сдержал восторга штурман «феррари». — Прямо тачка Джеймса Бонда. Нам бы такую, а?

— На старт! — Тьен поднял платок.

Машины гулко зарычали.

— Внимание…

Моторы перешли на рев.

— Ма-арш!

Машины рванулись, как из катапульты.

Дистанция — двести километров, превосходная шестиполосная магистраль, государственное шоссе № 7.

*

В то самое время, когда началась гонка, Людвик Фальта закончил семинар; близилось время обеда, то есть имелись свободные полчаса, за которые он намеревался просмотреть лекционный материал и, возможно, ознакомиться с кроками новой экспериментальной установки, лежавшими без внимания со вчерашнего дня. Набросок схемы передал ему Пауль, которому Людвик выделил целый раздел Темы — каверзный и скользкий, а потому особо заманчивый для рвущегося к славе ассистента. Было бы просто невежливо задерживаться с ответом дольше, но накануне Людвику нездоровилось — видимо, погода играла, — и одна мысль, что придется напрячься над несколько сумбурными, хотя и не без печати таланта чертежами Пауля, была досадна и мучительна, как зубная боль. Пауль уже ушел, а Людвик хотел иметь его под рукой, чтобы тут же, на месте, вдвоем разобрать замысел по косточкам и решить, стоит ли начинать сборку или заранее внести изменения в схему.

Как и Герц Вааль, Людвик Фальта возглавлял лабораторию. Он вел Тему — именно Тему с большой буквы, Тему, сулящую успех, почет, стойкое признание в ученом мире и, наконец, — Имя, тоже с большой буквы. Профессор, лауреат — или даже академик, — согласитесь, это звучит. Он нашел Тему или, вернее, отвоевал ее у тех, кто робко кружил вокруг, но не мог добиться для нее лаборатории. И тут явился Людвик — закаленный в боях за вакантные места, твердо усвоивший законы ученого мира, вооруженный принципами борьбы за гранты и ассигнования, а также опытом организации научного коллектива. Он знал, как надо действовать, он действовал решительно и, выражаясь по-военному, взял Тему «на шпагу».

Он быстро и естественно вписался в созвездие светил университета. Ровный характер позволял Людвику поддерживать с коллегами деловые отношения в том объеме, в каком они больше всего способствовали успеху работы; даже не слишком приятные ему люди могли рассчитывать на долгие и откровенные — в пределах обоюдно важных проблем — беседы, прогулки и общение с Людвиком в разного рода собраниях лиц своего круга, будь то вечеринки, пикники в ландерских лесах или отдых в шале на склонах Коронных гор. Людвик ценил умных соперников и противников, извлекая удовольствие из тактичной пикировки с ними и пользу — из прений, хотя бы и с бокалом в руке или у лыжного подъемника. Только на дураков и сумасбродов у него была душевная аллергия, а в обществе тупиц он сразу искал табличку «ВЫХОД».

Пауль, ассистент Людвика, относился к числу его неприятелей. Что же, тем полезней общение с ним. Враждебно настроенный человек не способен сделать ничего якобы в угоду вам, не оставив грубых следов зловредного умысла; напротив, если он действительно умен, то постарается применить лучшую защиту — нападение, а если полем битвы служит наука, то ему придется показать самые выгодные стороны своего интеллекта, чтобы противостоять вам, поскольку на одних интригах далеко не уедешь. Не всегда это честный бой, но на то и существует разведка, чтобы предвидеть удар исподтишка, выделить из всех свойств недруга его достоинства и сделать его успех своим. Если же слабость противника очевидна, вы вовремя наносите удар — пусть даже стилетом в спину — и убираете помеху с пути. Так в свое время убрали ассистента Фальта, так же и доктор Фальта готов был убрать любого, кто помешает Теме, его Теме, то есть ему самому, поскольку Людвик в известной степени отождествлял себя с Темой. Такова была его личная, выстраданная, а не умозрительная философия.