Именинница

Салфетка, которую он обычно хранит на дне кобуры, развернутая, лежит на столе, между бутылками с местным пивом и мобильником, в котором только что отзвучал раздраженный голос комиссара Гренса. Пит трогает пальцем край салфетки с длинными цепочками заполненных буквами клеточек. Это кроссворд, или нет, — план, которому он следует, вычеркивая выполненные пункты. Остались две цепочки, два пункта, которые нужно будет выполнить. Два незачеркнутых слова.

Выжить — одиннадцать букв:

Л-О-К-А-Л-И-З-А-Ц-И-Я

Выжить — девять букв:

К-Р-И-П-Т-О-К-О-Д

Пит склоняется над салфеткой с карандашом в руке, чтобы вычеркнуть первое слово. Но медлит и оставляет все как есть.

Сначала он должен заставить говорить человека с птичьими глазами. Пит готов зайти далеко, комиссар Гренс это почувствовал, поэтому и предупредил. Но мертвец не откроет ему никакого криптокода.

Питу нужно проникнуть в дом, охраняемый двумя вооруженными мужчинами. В маленькую комнатку в «башне». Очень может быть, что этот человек подвергался пыткам и раньше, но за эти несколько часов Пит должен его сло- мить.

Потому что именно этот мужчина дергает за нитки, управляющие действиями шведских марионеток.

Потому что часы тикают.

07.09. (Осталось 14 часов и 53 минуты)

Сыр, джем, ванильный йогурт, крекеры, апельсиновый сок. И себе — чашка кофе.

Они рано проснулись. И не потому, что так было нужно, напротив. Всем было бы проще провести это время во сне. Но в половине шестого Луиза заплакала и разбудила Расмуса и Хюго. Сейчас все они сидели на диване, еще несколько дней назад принадлежавшем другим людям, перед накрытым к завтраку уродливым стеклянным столиком. На телеэкране, который мальчики обычно использовали для своих игр, люди только тем и занимались, что стреляли друг в друга. Зофия прикрыла глаза и на какое-то короткое время оказалась совсем в другом месте. Дома, самым обычным утром, перед самым обычным завтраком. Звон ложек о стекло, хруст крекеров, когда все одновременно жуют.

Открыв глаза, Зофия не нашла в себе силы озирать чужую квартиру, видеть за окном квартал, по которому никогда не ходила.

И только новости по телевизору были все те же. По одной программе ведущий комментировал кадры далеко не мирной демонстрации перед саммитом в Париже. Американский президент обещал снизить налоги. Миротворческое подразделение ООН было обстреляно во время перевозки продовольствия в Западную Африку.

И шведские сюжеты, казалось, повторяли новости недельной и двухнедельной давности. Штурм отделения полиции в Мальмё. В Нурсборге застрелен молодой человек двадцати лет. Два школьника получили тяжелые ножевые ранения в Бергшё.

Зофия повернулась к Луизе поправить салфетку под подбородком и сунуть в рот остатки молочной каши и пюрированного банана, когда Расмус вдруг закричал, не то смущенно, не то удивленно:

— Мама! Смотри!

Поначалу Зофия не поняла, в чем дело, и как ни в чем не бывало продолжала вытирать Луизе подбородок и щеки. И только после того, как Расмус во второй раз закричал «смотри!», повернулась к телеэкрану.

Кадры из жизни в последние годы все более неузнаваемой Швеции сменились другой картинкой, так же мало походившей на тот мир, в котором Зофия рассчитывала жить после того, как Пит в последний раз вышел из заключения.

Война — вот как это выглядело. Так бывает, когда ракета по чьему-то недосмотру взрывается не на поле сражения, а в жилом квартале. Дом, которому был посвящен этот репортаж, стоял в одном из стокгольмских пригородов и был уничтожен, сметен с лица земли мощным взрывом, разрушительные последствия которого сказались и на соседних строениях. «Бомба, — равнодушно констатировал журналист, — была приведена в действие меньше часа назад. Часть жителей окрестных домов уже эвакуи- рована».

Холод — вот что почувствовала Зофия.

Небывалый, неправдоподобный холод, грозивший превратить ее в цельную глыбу льда.

— Это наш дом, мама, и его больше нет. Ты видишь?

Расмус словно не знал, как к этому относиться. Должен ли он заплакать от страха или обрадоваться, что их дом, целый квартал, показали по телевизору? Но увидел, как отреагировали мама и Хюго, — его старший брат, который так много всего знал, — и тоже замолчал. Они не хотели ничего об этом слышать. Видеть было более чем достаточно.

Но скоро сюжет закончился, и руины на экране сменились интерьерами риксдага, где политики обсуждали бюджет на осень.

Жизнь вернулась в привычное русло.

— Садитесь за стол и ешьте, — велела детям Зофия. — А мне нужно в ванную.

Он лежал все там же, за вентиляционной крышкой в углу, над вешалкой для полотенец. Зофия взяла мобильник, запрограммированный на один-единственный номер, и нажала кнопку.

— Пит, это я.

Она понятия не имела, где он находился, но голос прозвучал так отчетливо, будто Пит стоял рядом.

— Я просил тебя звонить только в самом крайнем случае.

— Это и есть крайний случай.

— Зо!

— Мы завтракали перед телевизором, я и дети. В новостях показали взорванный дом… наш дом, Пит…

— Что…

— Кто-то уничтожил наш дом.