Имя шторма

Я сделала два шага и споткнулась о того, кого скрывал туман. От моего движения марево разошлось, обнажая тело.

Меня снова затошнило. И я провалилась в прошлое, туда, где маленькая девочка, оскальзываясь на мокром полу, ищет среди погибших своего брата. Его нигде нет, но я боюсь звать, словно звук может навредить мне…

Тихо застонав, я с силой дернула себя за волосы, пытаясь болью вернуть ясность мыслей. Сознание двоилось. Снова и снова показывая то, что я так пыталась забыть. Вокруг было слишком много моего личного кошмара. Слишком много смертей. Я отвела взгляд от лица упавшего воина. Я не знала его имени, он был врагом. Одним из тех, кто ухмылялся, обливая меня водой. Кто, не задумываясь, убил бы меня по приказу своего риара. Но я не могла отвести от него взгляда. Застывшие глаза, казалось, провожали каждый мой шаг.

Я пошатнулась.

И словно в зеркале увидела, как пошатнулся Шторм.

Перворожденные! Он ведь ранен. Проклятье, конечно, ранен! Пепел не сумел исцелить его полностью. Даже с моего места было видно разрастающееся на ткани рубахи пятно крови.

И, к сожалению, слабость ильха заметила не только я.

Бергтор – с кровавыми росчерками на руках и груди, но все еще живой и злобный, – взревел медведем, бросаясь в новую атаку. Кирас стоял на коленях, тряся головой, словно собака, упавшая в воду. А потом тоже зарычал и, поднявшись, кинулся на Шторма.

А самое плохое, сбоку возник Одлис. В отличие от других, на нем не было ран и крови. Шторм глянул на врага, и Одлис тонко улыбнулся. Развел руками с оружием, словно извиняясь. На его лице даже возникло сожаление. А может, мне это показалось, ведь спустя миг Шторм коротко кивнул, а Одлис напал. И с первого взгляда было ясно, что он сильный противник. Что он не зря стал правой рукой Агмунда. Что каждый удар старого лиса отточен до звона искрящегося мастерства.

И что он чувствует себя куда лучше уставшего, израненного Шторма. И впервые с минуты, как Шторм вошел в этот зал, он сделал шаг назад. А потом еще один.

Ирган со стоном упал и остался лежать у костяного хвоста Вёльхона. Эйтри скрывал туман, но я слышала звон там, где он бился.

Я обеими руками сжала скользкую рукоять чужого меча. Если Шторм проиграет, у нас не останется надежды на спасение. Но я буду сражаться до последнего, даже несмотря на то, что в жизни не держала в руках клинок!

Мягкие шаги, тяжелые удары… Мне хотелось закрыть от страха глаза, но я смотрела. Не позволяла себе отвернуться.

Кирас отшатнулся, Бергтор упал.

Одлис хмурился, снова и снова поднимая свой меч, чтобы скрестить его с клинком Шторма.

И тут в тумане мелькнула тонкая маленькая тень. Юркий силуэт, прокравшийся между живыми и мертвыми, с зажатым в руках ножом. Никем не замеченный, почти невесомый, он проскользнул мимо и оказался возле Агмунда. И ударил.

Агмунд успел уклониться в последний момент, и все равно нож разрезал плоть.

– Щенок! – Изумленный Агмунд отпихнул Брика и зажал ладонью кровоточащий бок. Посмотрел, словно не веря, что это вообще возможно. И что его ранил не опытный воин, а мальчишка, который воспользовался тем, что все смотрят на Одлиса и Шторма. – Мелкий… поганец! – выдохнул Агмунд.

– Это тебе за маму! – крикнул Брик.

– Трусливый змееныш! Подкрался тайно! Подлый мелкий гаденыш!

– Не подлее тебя, Агмунд-хёгг! Ты тоже приказал убить нас подло, под покровом ночи! Ты недостойный мерзавец, а не риар!

– Паршивец!

Ярость и боль придали Агмунду сил. Он заревел зверем, и тьма облепила его тело. А через миг каменная кладка стены разбилась от удара могучей лапы. Риар Дассквила все-таки сумел призвать хёгга. В пространстве могильника ему было не развернуться и не распахнуть крылья, и Агмунд бил лапой, пытаясь достать метнувшегося в сторону Брика. Мальчишка кубарем прокатился между ребер Вёльхона, проехался по скользкому полу и спрятался в тумане. Черный хёгг зарычал так, что заложило уши. Узкая змеиная пасть со злобными антрацитовыми глазами распахнулась, показав глотку, но смертоносное пламя так и не вырвалось. Возможно, Саленгвард не давал использовать силу хёгга полностью, или Агмунд все-таки ослаб от торчащего в боку ножа. Он снова ударил, желая достать людей. И кажется, уже не понимая, где свои, а где чужие.

Чья-то фигура сбила меня с ног и утянула в сторону, я хотела закричать, но увидела бледное лицо с янтарем в глазнице.

– Эйтри!

– Надо убираться отсюда! – Одноглазый ильх осторожно приподнялся. В могильнике бесновалось черное чудовище, кроша камни стен, царапая пол, но пытаясь не касаться останков Вёльхона. Словно сам хёгг не желал приближаться к мертвому собрату, невзирая на приказы человека.

– Надо найти Брика! И Шторма!

– Вход открыт, беги, дева!

Я оттолкнула грязную руку и поползла туда, где скрылся Брик.

– Другой возможности уже не будет! – крикнул Эйтри.

Я не оглянулась, продолжая карабкаться вперед. Одноглазый за спиной выругался, помянув всех моих предков, родивших такую невыносимо упрямую деву. А потом пополз рядом, прижимаясь к земле, когда воздух со свистом рассекал драконий хвост.