Имя, ставшее эпохой. Нурсултан Назарбаев: новое прочтение биографии

– Есть одна мыслишка, Олег Иванович. А что, если обратиться к Долгих? Наш, металлург…

Тищенко вскинул голову:

– Идея хорошая. Вот только как насчет субординации? Напрямую – к секретарю ЦК КПСС? Такое возможно?

– Не знаю, – честно ответил Назарбаев. – Я ведь недавно на партработе. Но попытка – не пытка. Если что, спишут на неопытность. В крайнем случае вернусь в цех.

– Что ж, смелость города берет! – одобрил Тищенко.

И Назарбаев отправил служебную записку в Москву, в ЦК КПСС.

О Долгих следует рассказать подробнее. В 2016 году, когда готовилась эта книга, Владимиру Ивановичу было 92 года, и он по-прежнему пребывал в должности члена Совета Федерации – верхней палаты Федерального Собрания России.

Уникальная личность. Участник Великой Отечественной войны, на фронте был заместителем командира роты, получил тяжелое ранение. После окончания в 1949 году горно-металлургического института в Иркутске почти 20 лет оттрубил на разных должностях на предприятиях цветных металлов и черной металлургии. Затем первый секретарь Красноярского крайкома партии. 16 лет – с 1972 по 1988 год – был секретарем ЦК КПСС, курировал тяжелую промышленность и топливно-энергетический комплекс.

По многим отзывам, был одним из наиболее профессиональных, эффективно работавших секретарей ЦК. Свое дело вел с большим рвением. В выступлениях на Политбюро не критиковал других, а выказывал личное, четкое и продуманное предложение. Его высоко ценил Н. А. Тихонов, при Брежневе возглавлявший Совет Министров СССР. Это нервировало Горбачева, в ту пору секретаря ЦК по сельскому хозяйству, наводило на подозрения как о возможном конкуренте и усложняло их отношения. По словам Валерия Болдина, Горбачев возмущался:

– Опять Тихонов зовет Долгих на совещания в Совмин. Вождя из него хотят сделать.

Горбачев всячески ограничивал его влияние. Терпел недолго и в 1988 году, когда Долгих исполнилось 64 года, отправил на пенсию.

Вот к какому человеку апеллировал секретарь парткома Казахстанской Магнитки. Свою записку подписал один. И что бы вы думали? Долгих дал ей ход. Более того, лично возглавил государственную комиссию и прибыл с ней в Темиртау.

Это было нечто! Всяких начальников из Алма-Аты и Москвы повидало руководство города, но таких, как летом 1974 года, еще не видывало. Долгих прилетел в сопровождении союзных и республиканских министров, их заместителей, представителей Совмина СССР и Казахской ССР, ответственных работников ЦК КПСС и ЦК Компартии Казахстана. Общее число высоких гостей превышало полсотни человек.

Записку секретаря парткома Назарбаева проверяли досконально, по всем изложенным в ней пунктам. Без придирок, по существу. Сказывалось присутствие объективного арбитра – секретаря ЦК КПСС. И безусловно, все убеждались в глубокой компетентности секретаря парткома, который давал исчерпывающие ответы на вопросы членов комиссии.

Закончив изучение положения дел и убедившись в правильности и актуальности поставленных в записке проблем, комиссия отбыла в Москву. Перед отъездом Долгих объявил, что доложит о результатах непосредственно Леониду Ильичу Брежневу, который по-прежнему интересуется делами в Казахстане, и в частности на металлургическом комбинате. Возможно, вопрос будет вынесен на рассмотрение Секретариата ЦК КПСС.

На Назарбаева смотрели как на героя дня. Теперь и в Алма-Ате, и в Караганде знали, кто инициировал записку в Москву, минуя горком, обком и ЦК республики. Пожимая ему руку, директор комбината улыбнулся:

– Ну что, смелость города берет?

– Да еще какие, Олег Иванович!

Но успеху, как оказалось, радоваться было рано, хотя вскоре последовал звонок из Москвы: вопрос выносится на заседание Секретариата. И Назарбаев, и горком с обкомом впервые узнали, как готовились вопросы для обсуждения на Секретариате, сколько бумаг для этого требовалось готовить по разным направлениям, сколько рабочих бригад из разных министерств и ведомств принимать.

Кропотливая работа велась всю осень. И вот в ноябре звонок: рассмотрение вопроса запланировано на 12 декабря.

Знакомство с кремлевскими небожителями

Большинство советских людей знали высших партийных руководителей страны лишь по их портретам, которые носили дважды в год – на первомайских и ноябрьских демонстрациях. Хотя это было довольно трудно: лица у многих были такими же одинаковыми, как и каракулевые шапки-пирожки зимой, как темные шляпы и темно-серые костюмы летом. Сверх нормы упитанны, за исключением разве что Суслова и Микояна.

О них практически ничего не было известно. Какие вопросы вели в Политбюро, за какие направления в работе отвечали – об этом догадывались по скупым сообщением в прессе. Тайной было окутано все – и путь наверх, кстати, не всегда прямой и честный, и низвержение с политического олимпа, чаще всего внезапное, но, как правило, связанное с интригами, подковерными схватками, а то и с откровенными предательствами.