Имя твоего ангела

Когда садилась в автобус, странное состояние куда-то на время исчезло. (Возможно, место, действительно было проклятым. В этом вся причина.) Но стоило ей сесть на свободное место, как опять перед глазами замелькали тени. Фатима не на шутку испугалась. Как бы что- нибудь у нее не повредилось. Ей все слышались какие-то странные звуки. Но она постаралась не поддаваться этому состоянию. (Все, на наш взгляд, взаимосвязано. Все то, что мы не видим или не желаем видеть, теряет значение, исчезает.) Эту мысль она где-то слышала. Может, поэтому решила схватиться за нее и все свое внимание сосредоточить на одной точке, но не нашла на чем бы могла остановить свой взгляд. Все, что она видела на улице, не стоило ее внимания. К тому же, сидя в автобусе, невозможно сосредоточить внимание на чем-то одном, что происходит на улице. Только стоит сосредоточиться, как этот объект остается далеко позади. А внутри автобуса она не нашла на ком или на чем можно бы было остановить свой взор. Не зная, что делать, она стала смотреть на пустующие сиденья. И действительно, через некоторое время танцующие перед глазами блики куда-то исчезли. Она видела перед собой только мягкие сиденья, покрытые коричневой кожей. Даже заметила муху, что бродила по трубе на спинке сиденья. А ведь глаза у Фатимы были не настолько зоркими. Этому старуха только обрадовалась. Значит, я еще в своем уме. Если она может управлять своими мыслями, значит, о расстройстве рассудка говорить еще рано.

От пристального разглядывания сиденья у нее устали глаза и даже показались слезы на кончиках ресниц. Но старуха не осмелилась отвести глаза в сторону. Ей казалось, что стоит немного дать поблажку, и блики опять запрыгают перед глазами. Глаза очень устали, казалось, что на них повесили гири. Фатима не заметила, как прикрыла их. Казалось, что лишь на одну минутку. Но на самом деле было совсем не так. На сиденья, что напротив, уже сели две девушки лет семнадцати.

Фатима только взглянула на них и сразу отвела взгляд в сторону.

Но не слышать, что они говорят, она не могла. Она была вынуждена слушать их разговор.

— Прикинь, что он вчера сказал мне?!

— Кто, Виталик что ли?

— Нет, Антон. Виталика я с той ночи не видела…

— А как мы тогда жару дали, а! (Прикинь, на 5 пацанов две девчонки. Каждой дырке по одному пацану.) В жизни так не угощалась… Что сказал-то вчера?

— Кто?

— Антон.

— Какой Антон?

— Так сама же начала рассказывать…

— А-а-а… Говорит, мобилу подарю. Приколись.

— За что?

— Ну, понятно за что. Но я дура что ли?! У него денег даже на пиво нет, а тут мобила…

Эти слова по сравнению со звуками, что слышались раньше, были намного хуже и неприятнее. Но старушка не знала, как от них избавиться. Не зная, что делать, она уставилась в подбородок коротко стриженого мужчины. На одно мгновение ей показалось, что где-то включили и выключили радио. Старушка не успела этому обрадоваться, как услышала:

— Та-ак… Двадцать тысяч истрачу на тряпки… Сейчас в ходу купальники… Если закажу купальников на 20 тысяч, за какое время интересно сумею их все пристроить? А, может, и не нужно столько?

Хотя, если раздать по всем точкам, это работы всего-то на три дня.

Если с этого возьму сорок тысяч… Та-ак… Оттуда буду иметь пятьдесят. Блин… Все равно не хватает… И чего я сел в этот автобус, слишком медленно идет. Надо на следующей остановке сойти и пересесть в такси. Пусть в автобусе ездят эти бараны. Сука! Едь же быстрей… Опять светофор увидел… Та-ак… Где найти мне за две недели полтора миллиона…

Старуха сначала не могла понять, откуда доносятся эти слова.

Только тогда, когда тот мужчина встал и стал продвигаться к выходу, а слова стали слышаться хуже, поняла, что она читает его мысли. Она испугалась еще больше. Улица полна народу. Если мысли каждого будут вот так входить в ее сознание, что тогда делать? Не зная, что делать, она опять уставилась на сиденье и чуть не вскрикнула: там не было тех девушек. В поисках их она посмотрела вокруг. Не нашла.

Автобус пока нигде не останавливался еще. А тех двух девушек и след простыл.

Она даже окаменела от страха. Желая, чтобы исчез и мужчина, она поморгала глазами, покивала головой, но мужчина стоял себе спокойно и держался за поручень. Он никуда не исчез. А девушек не было. От страха показалось, что все тело ее обледенело. Холод проник до самого сердца. Показалось даже, что волосы у нее встали дыбом. Полными от страха глазами она посмотрела на кондуктора.

Кондуктор была настоящей. Она заметила ее до входа в автобус.

— Что уставилась, падаль? — сказала кондуктор, — денег что ли нет? Умирать уже время подошло, а все ходите чего-то, не сидится вам дома. Ладно, как бы сердце не схватило… Пенсионная книжка, надеюсь, с собой? Хотя, если б она у тебя была, ты бы разве боялась так… Ладно уж, езжай, пусть это будет мое доброе дело… Падаль.