Имя твоего ангела

Они радовались встрече после стольких лет разлуки и не могли до конца поверить случившемуся. Простояв так некоторое время, они бросились друг другу в объятия.

Вышедший за Халилем Хамит, увидев их в таком положении, отпрянул назад. Ноги его пошатнулись. Он не мог понять, верить или не верить своим догадкам. Но стоило ему их увидеть, как рассеялись все сомнениям. Странная и приятная волна пробежала по всему его телу. Эта волна вскружила ему голову, отняла сила в ногах.

Пошатываясь, Хамит подошел к ним и, обессиленный, бросился на них.

— Братья мои!

Но его слова никто не понял. Эти слова прозвучали, как слова злодея, некрасиво и страшно. Трое братьев долго стояли обнявшись.

— Как родители? Живы? — прошептал Халиль, с неизмерным чувством вины. — Живы ли? Как мать и отец?

Радик попытался что-то сказать, но голоса не было.

— Не знаю, сказал Хамит, не знаю…

И со слезами добавил:

— И вы не возвращались что ли?

Установилась удручающая тишина.

— Мать жива, — прошептал Радик, сам испугавшись своего голоса, — мать жива…

— Отец?

— Он…

— Давно?

Радик не ответил. Он не помнил.

* * *

Когда прошли первые впечатления от встречи, они собрались в комнате Хамита. Все были рады. Старались не касаться сегодняшнего трудного положения, но и забыть об этом было невозможно.

— Когда я узнал, что ты из Америки, хотел спросить о Халиле, — сказал Хамит, — но все не было подходящего случая.

— Когда я узнал ваши настоящие имена, и у меня в душе появилось сомнение, — сказал Халиль. — Неужели, думаю, так может совпасть?

— Э то, конечно, не совпадение, — улыбнулся Малик. — Нас собрали на острове специально. Кто-то специально сделал это.

— Да, чтобы мы встретились наедине, увезли и наши семьи. Все это сделано специально. Вот увидите, скоро и дети с шумом вернутся.

— Конечно, так оно и будет. Только кто интересно организовал все это?

— Каждому написал письмо, обязал поехать…

— Кто бы он ни был, но головастый.

— И святой человек.

— Меня он нашел на улице Нью-Йорка. Он пел тогда на чистом татарском языке. «Что, буржуй, боишься наших песен?» — спросил. Ха- ха-ха.

— Кто?

— Что «кто?» — Кто так сказал?

— Не знаю, он не назвал своего имени. Это был мужчина в черной куртке, джинсовых брюках…

— Черная куртка… — сказал Малик, вспоминая то, что произошло с ним. — И я его видел…

— Тебя как он поймал?

— Сначала встретил, когда выходил из церкви…

— Кайдан?[7]

— Церк… — неожиданно он замолчал. Все с сомнением посмотрели на него. Установилась тишина. — Я расскажу обо всем потом. Чтобы отрегулировать свою жизнь, мне пришлось одно время поработать в церкви…

— Как «поработать»? — спросил Радик, вспоминая бред Михаила. — Ты и вправду христианин?

— Ну-у, как сказать?

— А ты говори правду.

— Да, в тюрьме к нам приходили попы. После освобождения не мог никуда устроиться…. И… И пришлось пойти в церковь…

— Продажная шкура! — сказал Радик с отвращением. — Христиан!

— Нет, ты пока не торопись…

— Даже татары, которых крестил Иван Грозный, потом вернулись к своей вере, — сказал Халиль, как бы объясняя урок детям. — Были и такие, кто наложил на себя руки, чтобы не предать своей религии. А ты по своей воле… Не понимаю… не могу понять!

— Нет, это совершенно другое…

— Разницы нет. Человек, предавший религию, не человек.

— Ладно, не копайтесь зазря, — сказал Хамит, видя, что разговор приобретает нежелательный оборот.

— Вот ты, Радик, придерживаешься религии?

— Придерживаюсь или нет, не важно. Но я не крестился.

— Не так, у нас уже давно религия потеряла свою суть.

Мусульманство давно уже у нас сошло на нет. Все мы стали безбожниками, А Малик… У него хотя бы есть Бог, которому он молится… Он не безбожник.

Возможно, на этом спор и закончился б, но Малик сам подлил в огонь:

— Ладно, я предал религию, — он устремил свой взгляд на Халиля, — а ты ведь предал свою страну.

— Я не предавал страны.

— Ты поменял свою Родину. Ради чего? Ради того, чтобы жить в богатстве и достатке. И кому от этого польза? Кому было хорошо, оттого, что ты уехал так далеко? Стране? Близким? Матери? Только себе!

— Один брат предал страну, другой религию, третий из-за колдовства русской сбежал, — речитативом проговорил Радик, — у нас оказывается все немножко чокнутые…

— А ты сам-то?

— Что я? Мы живем с матерью, сводя концы с концами…

Радик уже начал сожалеть, что наговорил лишнего. Если будут расспрашивать, как они живут, придется рассказать все. А он пока не был готов к такому разговору. Поэтому и поспешил повернуть разговор на другое.

— Ладно, немного поспорили. А теперь давайте вернемся к Черной куртке. Если выясним, кто он, поймем и цель нашего путешествия.

— Я не могу сказать, кто он, — сказал Малик. — На лицо узнаю, но…

— Я его вообще не видел, — Хамит повернулся к Халилю. — Он не сказал, где работает?

— Нет.

— И я не знаю, — сказал Радик, — не знаю, кто он Черная куртка.

Значит, никто из нас его не знает. Его личность остается неизвестной.

— Есть еще одно обстоятельство, — сказал Халиль, показывая бумагу, что давно уже вертел в руке, — Вот это часть фотографии. На обороте написаны слова. Он есть у каждого из нас. Есть?