Имя заказчика неизвестно

Начинало слегка смеркаться, когда мы появились на территории, хранившей в себе незримую скорбь. Наташа, перед этим тараторившая без умолку, внезапно стихла. Я чувствовал ее легкую дрожь. Меня самого знобило. Чтобы как-то успокоить спутницу, я сказал, что сегодня печальная годовщина смерти моего друга, и я обязан отдать дань его светлой памяти. Мы шли по бесконечной аллее. Кое-где, слава богу, еще можно было видеть посетителей, что несколько успокаивало. Вид живых резко контрастировал с потускневшими ликами усопших на памятниках. Мысли о тщетности нашей жизни снова завладели моей душой. Не позднее как завтра сюда принесут останки тех людей, которые еще вчера держали город в руках. На похоронах будут шикарные машины, море цветов, слезы и расплывшаяся тушь на лицах красивых дам в модных нарядах и бриллиантах. Однако тем, кто уйдет в могилы, это все уже ни к чему. Они завершили свой жизненный путь довольно печальным образом. Что может убедительнее говорить о бренности мирской суеты? Предаваясь таким печальным мыслям, я не забывал о предосторожности. Однако тревожиться вроде бы не было причины. Мы медленно приближались к роковому месту.

Все же дождь, измучивший город за эту неделю, сделал свое дело. Я пришел к выводу, что размытые следы ничего особенного следствию не дали. Сыщики для вида покрутились возле могил, сфотографировали трупы и удалились восвояси. Валяться теперь их написанным на скорую руку рапортам в пыльных милицейских архивах. Наконец мы подошли к цели нашего путешествия. Я не ошибся. Плита действительно была сдвинута. Под ней имелась пустота, вполне подходящая для тайника. Милиция, наверное, решила, что могилу потревожили во время перестрелки. Ну Бог им судья. Я не считаю наши органы глупыми и бесполезными. Однако любой человек, работающий в милиции и живущий на одну зарплату, в процессе службы часто сталкивается с совсем не бедными нарушителями закона. Волей-неволей приходится делать неутешительные выводы. А это, в свою очередь, сказывается на работе. Большие деньги управляют маленькими людьми гораздо сильней, чем привычные понятия — долг, честь, совесть. Рад бы это опровергнуть, да не могу. Ладно, в общем, я совсем не об этом.

Увлекшись изучением места преступления, я как-то забыл обратить внимание на то, кто же лежит под могильной плитой. Лучше бы я этого не делал. Потому что, когда я взглянул на памятник, глаза буквально вылезли из орбит. Здесь было два захоронения. В одной могиле лежал хорошо знакомый мне Сергей Барышев. Он был именно тем парнем, с которым я дрался из-за Виктории. Серега учился на экономическом факультете, и учился довольно неплохо. Однако его недюжинные способности не мешали слыть среди студентов известным сердцеедом. Слабый пол был от него без ума. По жизни Сергей шел легко и уверенно, никто не думал, что эта дорога приведет его так быстро к печальному и ужасному концу. Под фотографией и фамилией имелось две даты: 1956–1986. Всего тридцать лет выпало на его долю. Нерадостный итог, ставший уже историей.

Кроме того, рядом была еще могила. В ней покоился младший брат Сергея, Евгений. Это было неожиданностью, я даже и не знал, что у Барышева был брат. Я смотрел на серьезное лицо Евгения, и странные мысли стали закрадываться в мозг. На фотографии он был в военной форме десантника. Евгений пережил брата всего на полтора года. На памятнике имелась горькая эпитафия: «Защитнику Родины, герою Афгана. Ты честно выполнил свой долг».

Я пристально изучал лицо Евгения, стараясь сбросить странное наваждение. Он был очень похож на Сергея, но в этом лице я нашел еще одно необъяснимое сходство. Это было похоже на взрыв мины замедленного действия. Если внимательно присмотреться, оно напоминало мне человека, улыбающегося в рекламном ролике Пегас-банка. Конечно, годы взяли свое, сейчас Евгению должно было стукнуть двадцать шесть. Однако имея хорошую память на лица, мне пришлось задуматься. А что, если у Барышевых был еще один брат? Это предстояло выяснить. Верить в нелепую мистику совсем не хотелось. С того света, как известно, не возвращаются. Впрочем, не исключено, что я ошибался. Как известно, людям свойственно ошибаться.

Хризантемы мы положили на могилу Барышева-старшего. Оставаться в этом наводящем ужас месте уже не имело смысла. Впереди имелось слишком много вопросов к конкретным живым людям. Усопшие свое дело выполнили, подсказав мне, что я на верном пути…»

Глава седьмая

Щербак провожал Дениса в Шереметьево. Денис, уже проходя таможню, спохватившись, попросил купить ему в дорогу какое-нибудь чтиво. Щербак стоял далеко, наблюдал процесс. Денис объяснил жестами, что нужно. Коля кивнул, убежал, а через минуту вернулся и бросил ему какую-то книжку. Все вокруг смотрели как на потенциальных террористов. Лишь одна старая женщина доброжелательно улыбнулась: чего, мол, не бывает. Пришлось потом книжку дважды пронести через металлоискатель. Денис не глядя засунул ее в карман.