Имитация. Насмешка Купидона

— Нет. Эби, я никогда не поверю в это, — отрицательно качаю головой, сжимая кулаки до хруста в костяшках. Сколько раз эта вращающимся сверлом мысль пронзала мой мозг, вскрывая череду последующих тревожных неправильных подозрений. Я мог сколько угодно отодвигать любое обвинение в сторону Стивена Спенсера, но не поверить Эби я не могу. У нее нет оснований лгать. Ни одного чёртова повода, чтобы ввести меня в заблуждение.

— Да, взял, — уверенно повторяет она, и я чувствую физически, вижу внутренним взором, как мои идеалы разъедают сколы, я слышу, как расходятся трещины. Я найду причину оправдать, объяснить. Никто не безгрешен. Есть безвыходные ситуации, когда людям приходится переступать через принципы.

— Это случилось уже после гибели мамы и нашего отъезда. Отца отправили в отставку, а меня и Гектора нужно было лечить. Он построил на эти деньги гостиницу, чтобы иметь постоянный источник заработка. Я бы хотела сказать, что у отца не было другого выхода, но, что это изменит? Он всегда знал, где лежат деньги. Они принадлежали Дайане Моро и тебе, как прямому наследнику, но отец взял их.

— Дайана погибла, а вы нуждались в деньгах больше, — севшим голосом возражаю я.

— Разве твоя мать не нуждалась? В российской глуши с маленьким ребенком. Но она не потратила ни цента. Это грязные деньги. Кровавые. Но я, как и ты, искала оправдания и закрывала глаза. Но даже потеряв жену и тебя, папа не успокоился, и здесь, в Испании, используя старые связи, он продолжал собирать компромат против Морганов и Медеи. Он хотел вернуться в отдел. Ему нужны были смысл и цель, которые перекрыли бы все потери, но, Джером, если бы ты его видел в последние годы. Больной, уставший старик, разрывающийся между гостиничным бизнесом и своими тайными расследованиями, — горечь и тоска звучат в ее голосе. Эби прижимается щекой к моему плечу и тяжело вздыхает.

— Он делал все, что мог, ради справедливости, — мягко, но настойчиво говорю я. — Мы не имеем права судить его за то, что он хотел сделать мир чище. Ты не должна сомневаться в нашем отце.

— Моем, — снова поправляет она, отстраняясь и глядя в потолок. Обхватив себя руками, девушка глубоко втягивает воздух носом, пытаясь успокоиться. — Это будет больно, Джером, но я должна сказать. Отец принял решение усыновить тебя, не потому что ему была небезразлична судьба ребенка. Ты был способом выманить Кертиса Моргана. И в то же время его гарантией личной неприкосновенности. Он был уверен, что Кертис не подвергнет единственного сына смертельному риску, устроив массовую расправу над человеком, засадившим его на долгие годы в тюрьму.

Неправда. Никогда не поверю. Эби выстраивает собственные предположения, но она совсем еще девчонка. Я знаю, что отец любил меня, это чувство невозможно подделать. Я никогда не был его гарантией или инструментом. Его первые слова, сказанные мне в первую нашу встречу, навсегда отпечатались в моей памяти. И только им я верю безоглядно.

«— Мама сказала, что ты герой. Такой же, как Капитан Америка?

— Я полицейский, малыш. Я не герой. Это просто моя работа.

— Все герои скрывают, кто они. Я никому не скажу. Ты можешь мне доверять.»

— Не единственным, — выныривая из воспоминаний, говорю я.

— Что? — подняв голову, Эби вопросительно смотрит на меня.

— У меня есть брат. Джош. Об этом отец тебе не сказал?

— Нет. — Эби качает головой, выстрелив в меня малахитовым взглядом, в котором мелькает болезненное выражение. Она кусает губы, снова уставившись в потолок и обнимая руками прижатые к груди колени. — Я не знала. Я рада… Да, я рада, что ты был не один. Теперь ты знаешь разницу.

— О чем ты? — хмурюсь я, теряясь в догадках.

— Ты нуждался в нас больше, чем мы в тебе, Джером, — выдает Эби, окончательно добив меня. — Однажды ты уже потерял свою мать, а потом все повторилось снова. У нас были мы, Джером. У тебя только ложные представления о нашей семье.

— Что ты такое несешь, Эби, — бросаю в недоумении. Ее явно заносит на поворотах.

— У меня был брат, отец, мама, — поясняет она. — И у меня был ты, но я всегда знала, что ты не принадлежишь нам. И, может быть, поэтому я постоянно ходила за тобой хвостом. На уровне подсознания чувствовала, что тебя скоро заберут, отнимут.

— Если бы Кертис не узнал о моем существовании, мы по-прежнему были счастливы в нашем доме.

— Нет. Не обманывай себя. Ты сам сказал, что стоишь больше миллиарда. Неужели ты думаешь, что ФБР не использовало бы такой козырь, как прямой наследник Медеи? Почему, думаешь, отец так настраивал тебя на полицейскую академию?

— Это был мой выбор, — категорично заявляю я уверенным голосом.

— Ты боготворил его, и внушить тебе любую мысль для отца было проще простого, — возражает Эби с горечью.

— Он любил меня, — твердо подчеркиваю я.