Имитируя визг

— Не знаю, — отмахнулась я. — Забудь, я говорю ерунду.

Раздалось три легких стука, в палате вновь возникла препод экологии. Могу объяснить, почему никогда не называю ее по имени — я его просто не помню. Это в школе знаешь, как зовут всех учителей, и не только поименно, но и пофамильно. А в вузах в этом нет необходимости, так как обращаемся мы к ним редко, только под диктовку лекции строчим. Вдруг приспичило — можно заглянуть на обложку тетради, там все записано. Что касается экологички, помню лишь, что отчество ее то ли Руслановна, то ли Рустамовна, короче, что-то редкое, а остальное не запомнилось.

Так вот, она возникла и с порога заявила:

— Подошло время молитвы на выздоровление. Итак, приступим. — Бусики перекочевали с шеи в быстрые пальцы, с упоением принявшиеся их, точно четки, перебирать. — О, ганс-ванс-пекс-фекс-мекс! Аста ла виста, бьем спиннингиста! А-а-а, ааа!! — завыла она сиреной.

— Я, пожалуй, пойду! — крикнула я Вике, дабы быть услышанной.

Викины глаза налились отчаянной мольбой. «Не оставляй меня одну с… этой!» — говорил ее взгляд. Мой ответил сочувственным: «Прости, не обижайся, но повторно я этого не вынесу!»

В дверях я столкнулась с медсестрой и, пройдя два шага, услышала за спиной ее негодующее:

— Это сумасшедший дом, а не палата!

Глава 7

Из больницы я вышла в приподнятом настроении. Вика идет на поправку, но если что вдруг не так, Руслановна — или Рустамовна? — о ней позаботится. Солнце светит так ярко, что можно защитные очки надевать — словно наступило долгожданное лето. Температура окружающей атмосферы поднялась до тринадцати градусов, а вчерашние лужи подсохли, и нет уже смысла бояться стать грязным навозным жуком, испачканным и облитым лужей, коим я вчера предстала пред социумом в целом и Романом в частности. В общем, все было замечательно, пока я не достигла перекрестка. Горел красный, потому я остановилась, а рядом со мной — еще две среднестатистические тетки. И все бы ничего, но сначала я почуяла затылком чье-то присутствие за спиной, а через секунду — его тяжелое хищное дыхание в сантиметре от моего левого уха. Я чуть продвинулась вперед к дороге, по которой с бешеной скоростью неслись автомобилисты, не замечая ничего вокруг, но некто тоже сделал шаг вперед, вновь приблизил свои губы к моему уху и, подышав в него еще немного ради накала обстановки, громким шепотом совершенно неожиданно для меня произнес:

— Пуф!

Перепугавшись, я машинально дернулась вперед, оказавшись на дороге с интенсивным движением, и краем глаза заметила, как прямо на меня с угрожающей жизни скоростью летит серебристый «Лексус». Машина резко вывернула влево, столкнувшись с крылом «шестерки», но меня все равно при торможении слегка задела краем бампера, в результате чего я оказалась на асфальте с пронзительной болью в бедре.

— Не впервой, — сказала я сама себе, не утеряв оптимистического настроя, что было довольно странно при данном стечении обстоятельств, и додумалась поднять взор на толпу желавших переходить дорогу пешеходов: от нее отделился молодой человек в черной кожанке, надетой на спортивный костюм, и бейсболке с козырьком, опущенным до самых глаз. Он шел спеша и не оглядываясь, как делают бандиты, не стремящиеся быть замеченными, после совершения очередного злодеяния.

«Интересно, это он или не он? Он напугал меня или нет, и если да, то что ему от меня нужно?»

Здесь подоспели сотрудники дорожно-патрульной службы, околачивавшиеся неподалеку от места ДТП, а я, воспользовавшись тем, что обо мне временно забыли, похромала к автобусной остановке, потому что до родного дома пешком чапать — это полчаса как минимум, и для повреждения такого рода, которое я сейчас получила, задача абсолютно непосильная.

Не успела я разуться, переступив порог родных хором, как затренькал мобильный.

— Ты дома? — Это была Катька. Я молча кивнула, почему-то не подумав о том, что сие телодвижение в данной ситуации абсолютно лишено логики. Любимова, наверно, имела третий глаз, потому что тут же прибавила: — Тогда сядь!

— Не могу я сесть, я только зашла, еще даже не разулась.

— Тогда перезвони мне. Это важно. — И дала отбой.

Здесь в прихожую вплыла мать, которая иногда на обед ходила домой, что сегодня и произошло, и вперилась глазами в мою держащуюся за левое бедро руку и припадающую на одну ногу походку.

— Ты чего такая побитая?

— Из-за меня «Лексус» въехал в «Ладу» и чуть-чуть задел меня краем бампера. А так полный порядок!

— Овца! Дорогу переходить разучилась?! — разоралась мать, пока я снимала обувь. — Совсем спятила?!

— Мам, не кричи, — я зашла в комнату, — я жива и здорова, верно? Так что перестань париться из-за пустяка.

— А если бы…

Что «если бы» слушать я не стала, предпочтя этому перезвонить Катьке, как она и просила.

— Ты на работе? — полюбопытствовала я, прикладывая лед к ушибленному месту прямо через брюки.

— Да нет, — проворчала та. — График дико неудобный, и я отказалась. Но я не из-за этого звонила. Как прошло твое свидание?