Имитируя визг

— Матерь Божья! — ужаснулся Жигунов от внешнего вида жилища и покрепче меня к себе прижал, наверно, чтобы удобнее было мной прикрываться на случай, если вернется маньяк. — Да здесь развернулась целая баталия!

— И уже успела свернуться.

Обойдя стол, Ромка стал оттаскивать его на законное место, не меняя ошалелого выражения лица, а я пошла за сумкой и пакетом, еще не распакованным до конца, и принялась складывать в него все вещи, которые сегодня успела вынуть.

— Ё-о, — присвистнул мой парень, зайдя в комнату и заметив выбитое окно. — Он что, опупел?! Долбаный псих! Как он тебя нашел? Кому ты говорила, куда едешь?

Мы вернулись на улицу, я заперла дверь на второй замок, тот, что остался целым.

— Только Катя знала. Еще ты. А родителям я не сказала, но они, я думаю, сами догадались. Куда еще могла Катька меня привезти?

Когда мы вышли с участка, Ромка сказал:

— Мы сейчас поедем в отделение. Ты должна все рассказать, а также пройти медицинское обследование, чтобы врачи документально зафиксировали твои синяки.

Я покачала головой:

— Синяки — ерунда, они не относятся к делу. Я сама упала, сама разбила губу о бревно.

— Но написать заявление ты обязана. Он же напал на тебя!

— Нет, — опять покачала я башкой. — Они снова сделают выпад о том, что он якобы мне померещился, меня же и обвинят ко всему прочему. Типа это я, напившись в доме подруги, стала буянить и разбила стекло, но испугалась, что она будет ругаться, и придумала историю с маньяком. Хотя… — Я посмотрела на Романа. — Ты же тоже его видел, верно?

— Нет, — нахмурился он. — Я, конечно, его видел, но сам в полицию не заявлюсь. Не люблю я их.

— Тогда и говорить не о чем.

Мы дошли до остановки. Там находилась женщина средних лет с большой спортивной сумкой в ногах, она все время в ней копошилась, точно проверяла, не забыла ли чего туда положить, так что нас своим вниманием не удостаивала, и все же мы решили переговариваться вполголоса.

— Но ты обязана сказать хотя бы своему другу следователю, — настаивал Жигунов. — Иначе ему скажу я. Я ведь обещал наблюдать за тобой.

— Следить, — поправила я язвительным тоном.

— Нет, наблюдать. Оберегать. Защищать.

— Хорошо, я расскажу ему, — сдалась я, так как по натуре являлась человеком кротким и покладистым, ежели не наступали какие-то чрезвычайные обстоятельства.

В автобусе редкие пассажиры кидали на меня осуждающие взгляды, брезговали прикасаться. Сперва я удивлялась такому положению вещей, пока не вспомнила, как выгляжу со стороны: многострадальная куртка снова порвана, на губе — запекшаяся кровь, джинсы грязные. В пакете были запасные, но я совершенно забыла переодеться. Впрочем, в таком состоянии и адрес свой забыть можно, чего уж говорить о другом. Апофеоз наступил, когда одна тетка, бросив на меня, и без того уже стесняющуюся своего вида, очередной уничижительный взгляд, произнесла едким голосом:

— Дожили. Уже бомжей в общественный транспорт пускают.

— Но ведь вредных, жирных и страшных, как цунами, пускают! — с веселостью в голосе, настолько ему свойственной, вступился за даму сердца Роман.

Тетка надулась, словно проглотила жабу, но смолчала, а я, собиравшаяся расплакаться от ее слов, неожиданно расхохоталась и поняла, что опять начинаю влюбляться в своего парня. Ну и пусть он спал с этой Аленой! Это было так давно. Теперь он только мой.

Ромка с какой-то прямо-таки бараньей упертостью тащил меня к себе домой. Сама я в данный момент больше всего желала поплакаться в жилетку маме либо Кате о своей несчастной доле и горемычной судьбе, однако Роман сказал, что незачем расстраивать родителей и подругу, да и у него меня ни один маньяк не сыщет. В итоге сопротивление было сломлено, и мы направились к нему. Оказавшись в чужой квартире, куда уже думала ввиду приключившегося в прошлый раз по моей вине погрома никогда в жизни не попасть, я первым делом заняла ванную комнату. Приняв душ и вытершись полотенцем бойфренда, по которому, кстати говоря, давно плакала женская рука (по полотенцу, не по Роме), так как и его вид в целом, и чистота в частности оставляли желать лучшего, я пару раз вдохнула еле уловимый приятный мужской запах и, одевшись в чистое, удовлетворенная притопала на кухню.

— Ты голодна?

— Есть немного, — честно ответила я, прислушавшись к своему организму. Это странно, обычно в стрессовой ситуации я наотрез отказываюсь брать что-нибудь в рот, но тут желудок, очевидно, решил, что негативные эмоции, полученные в схватке с кровожадным убийцей, неплохо бы чем-нибудь заесть. Короче, пищеварительная система вынесла постановление подсобить нервной.

— Отлично. — Я уселась за обеденный стол, пока Ромка вертелся возле холодильника, выуживая оттуда кастрюльки и баночки. — Я вчера щи сварил.

— Ты варишь щи?! — моему изумлению не имелось предела. — Впервые вижу мужчину, который умеет готовить первое. Да ты мечта, а не мужчина.

Роман слегка покраснел и решился развеять мои надежды:

— Нет. На самом деле это был эксперимент. Я тоже ничего не умею готовить, кроме пельменей и яичницы. Но ты не бойся, я четко следовал инструкциям, написанным в поваренной книге.