Имитируя визг

— Родик, не кипятись, — обернувшись на парня, спокойно сказал ему Жигунов и снова вперился в меня глазами. — Юля, мы никого не убивали.

— Да, конечно! — припадочно захохотала я. — Ты убил Звеньеву, этот — Ваньку, только вот кто из вас укокошил Алису и Мироновых с тем парнем? Не могу сказать точно, но следствие разберется.

— Ты слышишь, что она бузит?! Намылить ей шею надо, и основательно!

— Родик, угомонись! — уже жестче обратился к подельнику Роман. — Юля, ты все неправильно поняла.

Но я неслась дальше.

— Да? Помнится, ты обещал перерезать маньяку глотку! Валяй, а я погляжу на его предсмертные конвульсии. Или, может, сам себе будешь глотку резать?

— Ромик, заткни свою бабу, или, клянусь своим котом, я пришью ее! — Видимо, этого человека я безумно раздражала. Между прочим, он мне тоже не слишком нравился.

— Не надо смертей. — Жигунов пересел на кровать, рядышком со мной, я слегка отпрянула. Косуха опустил свой зад в кресло. — Юль, послушай, то, что ты затеяла, — это очень опасно. Я так боялся тебя потерять, что решился на этот нехороший шаг.

— Убить человека? Нехороший шаг? Ну что ты! Брось, это сущие пустяки!

По лицу Романа было заметно, что он сильно разозлился, а Косуха по имени Родион даже оторвал свой зад от сиденья и пошел ко мне, наверняка, чтобы ударить, но Жигунов остановил его.

Я вспомнила про хорошего и плохого полицейского и рассмеялась. Оказывается, бандиты не так далеко ушли.

— Ну ты не догоняешь, что ли, что у нее шок? — оправдывал мое поведение экс-бойфренд перед сообщником.

— Дерьмо у нее в башке, а не шок! — И все же тот послушно вернулся в кресло. Это дало мне некоторые надежды на безболезненную кончину, потому что стало ясно: Родик в этой паре не лидер, а я была уверена: дай ему свободу, он будет убивать меня долго и мучительно. Теперь же я смела уповать на Ромкин гуманизм и милосердие. Убьют меня не больно, уже хорошо.

— Юля, ты дашь мне объяснить? — вернулись ко мне. Блин, почему они не могут просто пришить меня? Зачем эти идиотские, никому не нужные разговоры? В то же время, всмотревшись бывшему парню в лицо, я уловила в нем что-то такое, что подсказало мне: убивать меня никто не собирается. Это было что-то вроде нежности, сочувствия, жалости, чувства вины и… по-моему, даже любви в одном флаконе. Такое обилие добрых эмоций мне показалось странным для отпетого преступника, потому я действительно с любопытством начала слушать его объяснение. — Нехороший шаг — это запугать тебя, чтобы ты перестала рисковать жизнью, ища убийцу! Твое дурацкое хобби мешало нашим отношениям! Да, сознаюсь, я пугал тебя на шашлыках…

— В то время, — перебила я, — как твой приятель — или кто он тебе? — выпускал кишки моему однокласснику.

— Тьфу, дрянь, — сплюнул прямо на ковер Родик, видимо, не любящий, когда о нем говорят правду. А Ромка принялся трясти меня за плечи, приговаривая:

— Да не убивали мы никого, не убивали! Сколько раз повторить, чтобы ты поняла?! В то время, как ты меня царапала, Родион ждал в машине. Твоего Ваньку укокошил кто-то другой, потому я так сильно испугался, когда ты мне об этом рассказала по телефону. Ведь на нас могут повесить убийство!

— Хорошо, допустим. Но звонил мне ты?

— Нет, не я.

Его глаза настаивали на том, что их обладатель говорит правду. Пришлось поверить. Тогда я переместила свой взор на сидевшего в кресле человека. Он с радостью отозвался:

— Хочешь умереть сегодня? — злобно ухмыляясь, изменил он свой голос до потустороннего шепота, чтобы я сразу смогла его узнать. Да, это был, несомненно, он. Тот, что звонил мне ночью, представившись самой Смертью.

— Сволочь, — мило оскалилась я ему в ответ и обратилась к Жигунову: — Но зачем это все?

— Понимаешь… Ты должна была испугаться и завязать с расследованием. Пойми, мы действовали ради твоей же пользы. Ведь настоящий — я подчеркиваю — настоящий маньяк едва не убил тебя! Там, в институте.

— А в деревне? — Ромка опустил глаза. — Ясно. Это был твой психанутый дружок. Но как он выследил меня? Я же так и не назвала тебе номер дома.

Хоть я и задала этот вопрос Роману, не желая общаться с Косухой, но ответил все же тот, кого это и касалось:

— Деточка, — противно растянул он слово, — ну кто же читает книжку с включенным светом и незашторенным окном? Лишь пять домов в этой отсталой, потерянной для цивилизации дыре выглядели обитаемыми. Найти тебя было раз плюнуть.

Я снова обратилась к хозяину квартиры:

— Мерзавец! Ты не подумал о том, что мне, черт побери, будет страшно?!

— Бедная моя! Прости! Я велел ему только послать сообщение и показать свою морду в окошко. Мне на ум не могло прийти, что этот чокнутый… А, — махнул он рукой, а Родик притворно устыдился:

— Простите, дорогие, увлекся… С кем не бывает? — Выходит, Ромка также не главарь, ежели парень, любящий спортивные штаны и бейсболки, его ослушался. Что ж, они действуют на равных? Выходит, так.

Я ткнула в него пальцем, все еще обращаясь к одному Ромке:

— Зачем этот за мной следил? Тоже ради моей пользы?