Имитируя визг

— Спасибо, Юль, — отозвался из угла Жигунов. — Юль, я правда… Я не хотел… Я никогда бы не сделал тебе больно.

Я задумалась. Может, и правда его вины в этом нет? Краснов узнал, что у новой пассии друга в знакомых ходит следователь, и разработал идиотский план. Ромка пошел у него на поводу, решив, что это просто шутка, а оно вон как оказалось. Кто-то сейчас меня осудит либо посмеется, но только я одна видела, сколько нежности и теплоты было в его глазах, когда он сидел возле кровати и гладил мою руку. И сейчас его голос был пропитан всепоглощающим чувством вины.

— Это ты зря.

— Что? — встрепенулась я. Неужто мой Бориска обладает экстрасенсорными способностями? — Что зря?

— Улыбаешься.

— Я? — Проанализировав задействованность тех или иных лицевых мускулов, поняла, что в самом деле улыбаюсь.

— Он тебе не пара.

— Это еще почему? — возмутился Роман из угла, разглядывавший до этого наручники на своих руках и низко опустивший ради этого действия голову. — Юля, ты не слушай. Твой следователь просто предвзято ко мне относится.

— Я? — Он хохотнул. — Да мне-то плевать на ваши амурные похождения. В отличие от вашей семьи.

— Моя мама…

— А я не про маму говорю. А про жену и ребенка.

— Вы врете! — подпрыгнула я на стуле и начала громко возмущаться, не понимая, однако, почему вдруг так резко замолчал Ромка.

Борис Николаевич молча извлек из ящика стола папку, а из этой папки какой-то документ и протянул мне. При ближайшем изучении он был классифицирован мной как ксерокопия паспорта гражданина Российской Федерации Жигунова Романа Валерьевича. Адрес регистрации оказался мне совершенно незнаком.

— Что это за улица Победы?

— Это на окраине города, — ответил всезнающий Борис Николаевич.

— Но он ведь за «Гигантом» живет! — возразила я.

— Это, надо понимать, его холостяцкий притон. Когда жена с ребенком уезжают в отпуск, туда водятся глупенькие девушки вроде тебя.

Вот почему он не дал мне в тот раз паспорт! И вот кто его в обычное время кормит нормальной едой. Понятно, почему он так и не научился готовить. Но это невозможно! Как он мог так поступить?!

Я перелистнула несколько страниц. Четыре года назад был зарегистрирован брак с такой-то, в графе дети — мальчик около трех лет от роду. Со злостью отшвырнула документ и повернулась к своему бывшему (теперь уж точно бывшему). Он был красным, точно являлся раком и его сварили.

— Как прикажешь это понимать?

— Юлечка, ты только верь мне! — взмолился рак и болван в одном лице. — Я развожусь с женой, потому и съехал с той квартиры и живу сейчас один. — Хм, может такое быть? Вполне. Но почему он сразу не сказал? — Прости, я не мог тебе сказать, — прочел он мои мысли. — Ты порядочная девушка, а такие не связываются с женатыми. Да, сознаюсь, раньше я изменял жене, но все потому, что у нас с ней так и не получилось полноценной семьи. Как видишь, мы и отдыхаем порознь. Поэтому я подал на развод. Прошу, дай мне еще один шанс! Через два месяца бракоразводный процесс завершится, и мы сможем быть вместе!

Я прислушалась к себе, своим мыслям, чувствам, амбициям, эмоциям и желаниям, и ответила:

— Не знаю. Мне нужно время.

Домой я вернулась почти ночью. Родители, услышав, как поворачивается в замке ключ, и не ожидая моего столь стремительного возвращения из «тихого и никому не известного места», вооружились сковородой и чуть не дали ей соприкоснуться с моей макушкой, подумав, что это маньяк. К счастью, все обошлось. Потом я решилась им все рассказать, от начала этого приключения до настоящего момента и во всех подробностях. Хотя можно было и пожалеть родительские нервы, но мне так хотелось поплакаться в жилетку! Кстати, это заняло всю ночь. Отец напоследок сказал:

— Думаю, тебе не стоит больше с ним встречаться. Порядочный парень сразу бы сказал, что еще не совсем свободен. Не говоря уже о ряжении в костюм убийцы. Что это за шутки такие? У него как с головой вообще? — и тут же засопел. Здесь же, на стуле за столом в кухне. Мы с мамой еле его дотащили до кровати. Засим и сами легли.

Проснулась я только в час дня. Да и то оттого, что над ухом надрывался телефон.

— Юля, ты должна мне помочь! — истерично завопила трубка голосом Лиды Прониной-Семеновой. — Я так сойду с ума!

— Не надо ни с чего сходить. Возьми себя в руки. — Я смачно потянулась на постели и села поудобнее, подложив под спину подушку и приготовившись слушать.

— Я хотела записаться на прием к психологу, но у них все расписано до следующей недели! А мне сейчас нужно выговориться, понимаешь?

— Да, конечно. Что случилось?

— Новая жертва… Это… Моя знакомая! — Бывшая одноклассница в голос зарыдала.

Так, и снова жертва связана со мной, на сей раз — через Пронину. Ну почему мне так везет?

— Это ужасно!

— Вот и я говорю, что хуже некуда!

— Жалко ее. Молодая была?

— Старше на три года. Блин, почему она раньше не сдохла?! Почему именно сейчас?!

Сказать, что я офонарела, услышав такое, — не сказать ровным счетом ничего. У меня был шок. Я долго молчала, затем, сглотнув, уточнила:

— Ты про кого сейчас говоришь?

— Так про нее же, про тварь эту. Последнюю жертву.