Иммунитет (СИ)

Об этом его как раз и начал по-гоблински подробно просвещать профессор Флитвик. А Гарри все думал, что же профессор тут делает-то? И откуда они взялись? И кто маскируется под профессора Снейпа, а главное, зачем? Он попытался было задать эти важные и совершенно животрепещущие вопросы, но… Флитвик вел себя, как настоящий чистокровный гоблин. Ни да, ни нет, никаких определенностей. Он что, тоже собирается что-то с него поиметь? А если это гоблины из банка под обороткой?! Кажется, сегодня у него передоз гоблинс-с-ства…

Гарри с удивлением уставился на две сизые струйки дыма напротив своего лица, а живот скрутило от дикой изжоги. Он хотел было что-то сказать, но получилось лишь странно рыгнуть, и изо рта плевком почти в лицо Флитвику вылетело… пламя. Оно жгло, и было больно, больно, больно…

В первый момент Снейп даже не знал, за что хвататься… Зато уже в следующую секунду от его Агуаменти все присутствующие промокли насквозь, кроме него самого, конечно. Филиус быстро пришел в себя и наложил на Поттера обезболивающее заклинание. Зеленые глазищи (помилуйте, да что там похожего-то на Эванс?) смотрели на них сквозь слезы, но едва мальчишка попытался издать звук, как Северус бросил в него Силенцио. А потом бесцеремонно раскрыл ему рот, заведя пальцы между челюстями, что-то произнес, ткнув палочкой, и пожар внутри наконец прекратился. Гарри благодарно моргнул, решив, что это либо мадам Помфри, либо… действительно настоящий Снейп, и уплыл в спасительное забытье.

— Ожог горла, ожог слизистой рта, ожог передней части пищевода и верха желудка…

— Мальчик имеет аниформу дракона! Северус, вы представляете, что это?!

— Конечно. Полностью сгорели голосовые связки, подпалена зубная эмаль. Язык каким-то чудом остался почти не поврежденным. А, нет, увы, подержите-ка вот тут…

— Это невероятно!..

— Да, я еще не патентовал это зелье…

— Я про Поттера!

— Я тоже удивлен.

— Подождите, кажется, он наконец приходит в себя.

— Естественно, зелье рассчитано не более, чем на час. За это время он хотя бы перестанет испытывать острую боль.

Гарри пошевелился, и… испытал. Не острую, но ему вполне хватило. А если учесть, что это было в сочетании с обеспокоенным лицом Снейпа… Отказываться от новой порции зелья он даже не думал.

— Молодец, — похлопал его по плечу Снейп. Гарри очень хотелось втянуть побольше воздуха и помотать головой, но было больно, и он в молчаливом охренении уставился на зельевара.

— Завтра утром с вами все будет в порядке, я гарантирую.

Снейп. Его. Успокаивает? А-а-а… Ой.

— Для восстановления связок будете принимать вот это… Дома, я надеюсь. Будете?

Гарри осторожно кивнул. И снова выпал в осадок от бархатного:

— Вот и хорошо, Гарри.

Вот ведь… Он открыл было рот… и пискнул бы, да… нечем.

Он сморщился от боли и тут же получил небольшую отменно ядовитую отповедь в типично снейповском стиле.

«Так он настоящий или нет, в конце концов?» — подумал Гарри и потянулся рукой к сидящему возле него профессору. Вот он коснулся пальцами его чуть шероховатой щеки…

— Нет, я не сон, хотя, наверное, мог бы претендовать на один из ваших кошмаров, Поттер… — Снейп убрал его руку от своего лица, но продолжал держать за пальцы.

И тут Гарри как водой окатило: его же ждут дома, на Тисовой! Что сделает дядя Вернон, если он не вернется? А тетя Петунья? Сколько сейчас времени? Он ведь, наверное, уже давно опоздал… Он прикусил губу. Плевать на то, кто тут настоящий, он должен сообщить о себе…

Снейп почувствовал, как мальчишка судорожно сжал его руку и попытался приподняться. По лицу видно было, что он очень взволнован. Та-ак. Придется поиграть в угадайку. Впрочем, не так это и сложно.

— Вы боитесь, что вас потеряют, Поттер?

Кивок. Удивленно-благодарные глазищи.

— Ваши родственники смогут принять почту у совы?

Гарри заморгал и замялся. Теперь, наверное, да… Особенно если его нет уже долго. Кивнул.

— Сейчас половина шестого.

Мальчишка с признательностью посмотрел на него, видимо, почувствовав облегчение, и дважды кивнул.

Флитвик протянул ему бумагу с карандашом, Снейп трансфигурировал кусок одеяла в жесткую подставку, и Гарри начал быстро писать записку Дурслям.

Северус смотрел и удивлялся. У этого Поттера даже почерк изменился. Да и вел себя мальчишка на удивление адекватно, а уж то, как он стоически терпел адскую боль, тем более внушало уважение. Ожог слизистых, да еще какой… куда до такого Круциатусу. Северус знал. Он, будучи сумасшедшим экспериментатором еще с детских лет, вообще многое знал. Именно после такого ожога, правда, чуть в меньшем масштабе, а то бы просто не выжил: один ведь остался в лаборатории — он заново учился говорить…