Император и шут

«Он исцелил мои ожоги. Он будет моим защитником на Божьем Суде. Рэп — колдун! Я убедилась, что Рэп способен творить чудеса, и никогда больше не буду сомневаться в нем снова; ни в нем, ни в силе его любви», — мечтала Инос.

На девушку старательно нагнетали страх: и мрачная стража, и долгое уединение должны были до смерти напугать ее, но регент зря трудился. Час или около того, пока Инос не повезли на допрос к самому Итбену, она предавалась сладким грезам.

Настроение у регента было прескверное. Полдюжины секретарей записывало задаваемые Иносолан вопросы и ее ответы. Ее заставляли снова и снова возвращаться к тому, что уже было рассказано, и она повторяла опять и опять все то же самое, ничего не утаивая и не скрывая. Инос говорила и говорила, а Итбен кружил, кружил и кружил по комнате, как зверь, пойманный в клетку. Властитель либо не подумал, либо специально не предложил ей сесть, так что к концу допроса девушка невероятно устала. Регент умело допрашивал свою жертву. Утаить что-либо от такого пройдохи или обмануть его вряд ли было бы возможно, но Инос и не стремилась ловчить. Она не собиралась ничего скрывать. «Любит ли она этого юношу Рэпа?» — «Да». — «Он исцелил ее шрамы?» — «А кто же еще?» — «Хочет ли она вернуться в Алакарну?» — «Ни в коем случае». — «Намерена ли она вернуть себе корону Краснегара?» — «Да, если это будет на благо народу Краснегара, иначе — нет». — «Где сейчас находится Рэп?» — «Ни малейшего представления». — «Появится ли он завтра в полдень, чтобы биться с Калкором?» — «Конечно! Раз Рэп дал слово, он сдержит его. Рэп всегда был надежен».

Измучив Инос допросом, Итбен отослал ее, потребовав следующей вызвать Кэйд.

Инос вернули в ту же самую угрюмую комнатушку, и вслед за ней вошли трое из прежней шестерки секретарей. Допрос начался снова. Выискивая противоречия в показаниях, усердные работники канцелярии прогнали ее раза три по всем перипетиям ее истории.

Зимние дни коротки, и уже спустились сумерки, когда посланник регента избавил Инос от ее мучителей. Наконец-то она смогла вымыться, а главное — избавиться от остатков косметики на лице.

«Любопытно, я выиграла это сражение или Итбен его проиграл?» — размышляла Инос, ополаскивая лицо.

Слуга проводил ее в великолепную гостиную. Кэйд в компании Эйгейз уже сидела там, блаженствуя у трещавшего в камине огня, и прихлебывала зеленый чай из изысканных чашек тончайшего фарфора, лакомясь то ли вафельками, то ли тартинками. Откусывая крохотные кусочки, Кэйд предложила:

— Ломтик лимона, дорогая? Тебе обязательно нужно что-нибудь съесть. Попробуй огурцы... А впрочем, уж не волшебные ли они, в это-то время года?

— Импорт из Питмота, полагаю, — откликнулась Эйгейз, — а может быть, и местные, но наверняка свежевыращенные.

Инос рухнула в мягкое, удобное кресло и, в недоверии уставившись на собеседниц, переводила взгляд с одной на другую. Весьма некстати вспомнились усердные секретари.

«Рэп! — в отчаянии позвала Инос. — Приди и спаси меня от этих маньяков!»

— Ну поешь что-нибудь, дорогая, — уговаривала ее Кэйд. — Ночь длинна, а впереди у нас много дел.

Инос взяла чашку и отхлебнула горячего чаю.

— Расскажи мне, — попросила она.

— Хранители! — просияла Кэйд. — Его величество регент решил воззвать к Четверке. Мы тоже будем присутствовать. Дорогая, мы приглашены в Круглый зал Эмина! Как это волнующе, не правда ли?

— И так необычно! — воскликнула Эйгейз. — При вызове Четверки крайне редко допускаются посторонние. Вам оказана великая честь.

— Нам нужно привести в порядок одежду, — суетилась Кэйд. — Уж скоро за нами придут.

«Честь? Волнующе? — В отчаянии Инос осушила чашку. — Рэп! Быстрее!»

3

Взявшись за руки, Кэйд и Инос шли через темноту Круглого зала Эмина.

Большой зал в Алакарне был конечно же крупнее, но и Круглый зал оказался достаточно большим, чтобы заставить оробеть. Неизвестно, довелось ли легендарному Эмину видеть этот величественный зал, но то, что он был старше летописей, это бесспорно. Считалось, что построили его с помощью волшебства: только чары могли сохранять его первозданное великолепие с незапамятных, канувших в туман забвения времен Империи до нынешних дней. Зал пропитался запахом древности. Он полнился странным многоголосым эхом и неясным шепотом. Где-то над головой терялся в тишине знаменитый купол с устремленными в небеса каменными ребрами и прозрачными, как горный хрусталь, окнами. Однако в такую ночь, как эта, — дождливую и туманную — даже сквозь самые лучшие окна не удалось бы разглядеть ничего, кроме мрака.

В центральной части зала возвышались гигантские — в два человеческих роста каждый — канделябры, словно лес золотых деревьев с огненными цветами и хрустальными плодами.

«Какая же армия слуг понадобилась и сколько же времени они потратили, чтобы зажечь эти мириады огоньков», — подумала Инос.