Император из двух времен

В Мраморном зале было накурено. Вот, казалось бы, как могут четыре человека накурить в большом зале? Да ещё и в зале с вентиляцией? Могут, уж поверьте мне. Мне порой казалось, что дым в воздухе был явной иллюстрацией работы наших мозгов. Подумаешь, что такого – поделить мир и выступить в этом вопросе единым фронтом?

А вот поди ж ты!

Что ж, меня приняли в высшую лигу. Лигу, по сравнению с которой те же Ротшильды просто подмастерья. Старые семьи и старые капиталы против молодых и зеленых. Единым фронтом. Деньги. Нефть. Активы. Металл. Химия. Уголь. Оружие. Транспорт. Лес и зерно. И главное – правила игры.

За каждым из моих гостей стояли такие ДЕНЬГИ, что страшно сказать. Банкирские дома, которые обслуживают и защищают интересы Старых великих домов. За этим мраморным столом решались судьбы целых континентов.

Да, мы делили апельсин, как говорится, много нас, но он один. Это так.

Но среди этого «много» мы договорились выступить единым фронтом. И нападение на любого из нас, на любого члена наших домов расценивалось как нападение на весь «Мраморный клуб». Со всеми вытекающими из простреленной головы последствиями.

Се ля ви.

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МРАМОРНОЕ МОРЕ. МРАМОРНЫЙ ОСТРОВ. МРАМОРНЫЙ ДВОРЕЦ. 21 апреля 1920 года

– Завершая нашу договоренность, хочу сделать одно объявление…

ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА

НЬЮ-ЙОРК, УОЛЛ-СТРИТ, ИНВЕСТИЦИОННАЯ КОНТОРА BARUCH BROTHERS. 21 апреля 1920 года

– Бернард![51]

– Что стряслось, Хермми?[52] «Титаник» всплыл?

– Может и так. Каблограмма от Сайлинга[53].

– Что наш брат пишет? Расшифровал уже? Давай.

Бернард Барух дважды перечитал лист с убористым медицинским почерком брата.

– Да, Хермми. Похоже, «Титаник» таки всплыл.

– Будем играть со всеми, Берни?

Бернард ответил не сразу.

– Мы выкупаем акции в Burmah Oil и Chester Concession?

– В первой компании контролируем уже около пяти и по шесть в её дочках Anglo-Persian Oil Company и Turkish Petroleum Company, а у адмирала Честера больше блокирующего пакета.

Решительно:

– Герман, телеграфируй в Лондон, чтоб немедля продавали. Как и все, что есть, в Месопотамии. Нашим в зале я сам сообщу.

– Продаем всё? – Секундное обдумывание ситуации: – Быстро сбрасываем половину. А потом работаем не суетясь. И пусть будут готовы после Олимпиады скупать их и Russian General Oil.

Глава 6

Выше. Быстрее. Сильнее

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОМЕЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. КОНСТАНТИНОПОЛЬ. ДВОРЕЦ ЕДИНСТВА. ПАРАДНАЯ ЛЕСТНИЦА. 22 апреля 1920 года

Ослепительная улыбка под вспышки камер.

– Ты же знаешь, что я их всех ненавижу?

Усмехаюсь.

– Уверен, что это чувство взаимно.

Маша засмеялась, поглаживая каракошечку на своих руках.

– У меня поводов больше. Во-первых, именно я, а не Изабелла-младшая стала твоей женой, а, во-вторых, они не смогли меня убить. Как тут не улыбаться им при встрече? К тому же при другом раскладе твой выбор пал бы на Изабеллу Орлеанскую.

– Не-не, у неё не было никаких шансов. Я в тебя влюбился сразу и по уши.

Смех.

– Врешь. Наш брак был сугубо политическим.

– Ну, одно другому не мешает.

Ироничная улыбка.

– Да-да, я помню, как ты разводил политесы вместо того, чтобы всерьез объясниться. Ты бы и сейчас ходил бы вокруг да около.

Киваю.

– Каюсь, родная. Но в итоге же всё хорошо?

– Эх, мужчины! Ладно, простила тебя давно. Но, возвращаясь к моей ненависти к Орлеанскому дому и прочим Бурбонам, это дело личное. Поэтому мои улыбки будут сегодня очень искренними, уж поверь мне. Придется тебе потерпеть.

Кошусь на сотрудницу Службы протокола. Та разводит руками.

– Что-то задерживаются они.

Маша засмеялась.

– Мужчины! Ты как маленький. Это же тонкая женская издёвка. Белла прекрасно знает, что мы стоим здесь под объективами камер и ждём её. А остановить кортеж на пару минут не представляет серьёзного труда. Вот стало ей дурно и всё. Она там любуется Босфором, а мы здесь стоим, как дураки.

Императрица почесала Андру за ушами, да так, что та благосклонно и немедленно согласилась со своей хозяйкой, урча словно тот паровоз.

Вспышки фотоаппаратов следовали одна за другой. Ошалевшие репортеры только и успевали фотографировать императрицу. Маша сегодня была одета весьма вызывающе. Багряные басилевсы, туфли на высоких каблуках, приталенный в поясе широким поясом изысканный кардиган. И вместо шляпки на голове красовалась прекрасная тиара.

Что ж, что позволено императрице, то не позволено быку. Впрочем, уверен, выйди Маша на публику в простой пижаме, это тут же стало бы модным трендом сезона.

Ко мне подошел полковник Качалов.

– Государь, сообщение от кортежа. Вынужденная пауза. Королеве-матери Изабелле понадобилась остановка. Возможна задержка на несколько минут.

Маша засмеялась.