Императорские изгнанники

Катон громко рассмеялся. - Ваши друзья – это просто безделушки, которыми император осыпал вас. Этому пришел конец. Считайте, что вам повезло, что Нерон не забрал все, что дал вам. Те, кого вы называете друзьями, покинули вас, как и все те, кто восстал из толпы и чей момент на солнце прошел. Ваша связь с ними сейчас только смущает их. Что касается ваших телохранителей, то они вам не подчиняются. Они даже не охранники; они ваши тюремщики, несомненно, получившие приказ следить за тем, чтобы вы не ускользнули и не вернулись в Рим, чтобы умолять Нерона забрать вас обратно. Даже в этом случае, как вы думаете, вы собираетесь ими командовать? Они были выбраны для своего статуса, потому что они не знают латыни, за исключением ответственного декуриона. Вы говорите на их языке? Нет? Я думаю, что нет. Велика вероятность того, что вы прикажете им выполнить ваши приказы? Я полагаю, что это прямо противоположно тому приказу, который они получили перед отбытием из Рима. Что до меня, то я не солдат. Я имею звание префекта, и мои полномочия распространяются на каждого человека в гарнизоне Сардинии. Пока ты под моей опекой, ты будешь делать то, что я говорю, и не доставишь мне никаких неприятностей. - Он уставился на нее и увидел, как ее взгляд поник. - Если ты это не сделаешь, я свяжу тебя и заткну тебе рот на время путешествия и пути к твоей вилле.

Он сделал паузу и позволил словам проникнуть в ее сознание, прежде чем продолжить. - Я надеюсь, что тебе все совершенно ясно, Клавдия Актэ. Это понятно?

Он почувствовал, как она дрожит в его объятиях. Она кротко кивнула, и он отпустил ее.

- Хорошо. Теперь держи при себе вежливый язык, и я уверен, что мы хорошо поладим. Я считаю, что удобнее всего спать на палубе у мачты. Я попрошу одного из моих людей что-нибудь придумать для тебя.

Он оставил ее там и вернулся к своим товарищам в дальнем конце корабля, пока моряки, работающие на зачистке, вывели судно в относительно открытую воду, защищенную от моря волнорезом, построенным во время правления императора Клавдия. Как только он убедился, что из гавани есть свободный выход, капитан приказал погрузить весла, поднять парус и закрепить его. Корабль мягко накренился, когда парус, обтянутый кожей с заплатами, наполнился попутным ветром, словно толстое брюхо. Те, кто не был знаком с этим движением, нервно покачнулся и схватился за борт судна, чтобы не упасть. Катон подавил тошноту, расширил свою стойку, чтобы сохранить равновесие, и глянул на то место, где Клавдия с встревоженным выражением лица сжимала столу своими еще более бледными руками.

- Она выглядит явно пораженной, - прокомментировал Аполлоний. - Что ты ей сказал?

- Я попросил ее вести себя прилично, чтобы нам всем было легче жить на острове.

- Я не уверен, что верю, что такая сердечность принесет полезные результаты.

- Надеюсь, того, что я сказал, было достаточно.

Корабль направился к проливчику между рукавов гавани. Когда он наткнулся на волну моря, нос изящно поднялся, а затем опустился вниз с небольшими струями брызг. Впереди вечернее солнце освещало волны сотнями сверкающих драгоценных камней ослепительного янтаря и белого цвета, а женщина, стоявшая на носу, казалась ореолом медового света. «Об этом образе писали влюбленные поэты», - подумал Катон. Затем ее лицо внезапно исказилось, и она склонила голову набок, ее тело вздрагивало от болезненной рвоты. Ближайшие к ней моряки поспешно сделали несколько шагов по ветру. «Вот тебе и вирши Вергилия», - продолжил свои размышления Катон.

Он обратил свой взор к горизонту, и вскоре его оценка естественной красоты открытого моря уступила место мыслям о проблемах, с которыми он столкнется, когда они достигнут острова в конце короткого путешествия. По правде говоря, он волновался больше, чем хотел себе в этом признаться. Без обнадеживающего присутствия Макрона рядом с ним он чувствовал себя незащищенным и боялся, что кто-то распознает эти его настроения. До настоящего момента он добивался больших успехов в своей армейской карьере. Конечно, больше, чем он считал возможным в первые дни. Но его удача не могла длиться вечно.

Освежающий бриз быстро унес надоедливый запах Остии, и пассажиры и команда наполнили свои легкие солоноватым привкусом морского воздуха.

Аполлоний приподнял подбородок и закрыл глаза с блаженным выражением на лице. - Если такая погода сохранится, у нас будет хорошее плавание. Как раз то, что нужно, чтобы развеять мрачную паутину мыслей!

- Тогда наслаждайся, - хрипло сказал Катон. - Возможно, это наш последний шанс на некоторое время.

*************

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Два дня спустя, когда над островом сгустились сумерки, корабль под парусами подошел к Ольбии. Из сигнальной башни на мысе поднялся столб дыма, на который ответил еще больший дым из глубины острова. Когда они осторожно проплывали по узкому каналу у входа в гавань, впередсмотрящий, сидевший на рангоуте мачты, обратился к палубе.

- Лодка приближается!