Императрица и ветер

Что будет, если он узнает всё? Он прогонит её? Разве согласиться он на чучело, сделанное из убитой любви? Эта мысль заставляла болезненно ёкать её сердце. Сейчас ей хотелось только забиться в самый дальний угол и просидеть там до конца света.

Виола натянула перчатки на замёрзшие руки и ускорила шаг. Поймать её не должны. Этим вечером она снова решилась на преступление.

Она шла мимо какой-то больницы, и навстречу ей попалась парочка - парень с девушкой. Они негромко переговаривались, а у девушки в руках была роза на длинном стебле. Ох уж эти шипы... Виола посторонилась, чтобы пропустить парочку, и вдруг почувствовала запах. Острый и сладкий аромат цветка - на столько, что на мгновение у неё перехватило дыхание.

Один бросок - молодого человека она легко оттолкнула - и тёплая, бьющаяся под тонкой кожей, сила чувства оказалась так близко. И она опьянела от одного только запаха, но держать себя в руках теперь было совсем не обязательно. Разве её накажут за это убийство?

Кровь била из раны на груди, рукоять ножа Виола по-прежнему сжимала в руках. Почувствовав недалеко движение, Виола подняла голову. Молодой человек чуть отполз в строну и теперь пытался сбежать самым позорным образом. Она поймала его взгляд и негромко, но угрожающе зашипела. Его мгновенно пригвоздило к асфальту. Тогда Виола рассмеялась и отбросила от себя тело, в котором ещё теплилась жизнь.

И, не оглядываясь, ушла. Всего пару минут она ощущала лёгкость и удовлетворение. Уже на одной из первых нот смех её сорвался. Капли дождя со злобой ударили ей в лицо. Серая тоска болотной тиной заползала в душу.

Виола стянула с рук тонкие кожаные перчатки и швырнула их на асфальт.

Маша смотрела на него в панике.

- Я выгляжу демоны знают как, и вообще, у меня в планы не входило такое...

Придерживая открытой дверцу машины, Луксор протянул девушке руку. Она всё-таки сдалась: выбралась под нарядный свет белых фонарей, одернула куртку.

- Поверь, там нет совершенно ничего страшного.

Несмотря на противный дождь на площади Безмолвия было людно. За светящимися окнами кинотеатра выстроилась очередь в кассу. Часы на башне показывали семь - самое время для свиданий. Луксор обнял Машу за плечо и пропустил перед собой, открыв дверь.

Ресторан встретил их теплом - мигом отогрелись замёрзшие без перчаток пальцы - и тихой музыкой. Метрдотель проводил их к свободному столику. Маша как будто слегка расслабилась и даже сказала, что пить будет гранатовый сок. Когда официант ушёл, Луксор накрыл руку девушки своей.

- Ты непривычно чувствуешь себя в такой обстановке?

Маша оглядела соседей - семейную пару с двумя детьми за столом в центре зала и двух подруг в самом углу.

- Да, - откликнулась она и словно попыталась вся вжаться в высокий ворот свитера. - Просто я впервые...

- Ясно, прости. Мне уже стыдно, что потащил тебя, - признался Луксор.

Подошедший официант зажёг на их столе две тонкие длинные свечи. Больше освещения не было - только свечи на каждом столе и приглушённое сияние, которое шло от стен, полностью покрытых причудливыми серебристыми узорами.

- Ну что ты, мне очень приятно, - совершенно искренне улыбнулась она, и в груди что-то сжалось.

- Хочу, чтобы ты знала, - Луксор коснулся её пальцев. - Мы с Виолой расстались.

Маша сдавлено охнула и высвободила руку.

- Это из-за меня?

- Ты не виновата, - он понаблюдал за официантом, который опускал на серый шёлк скатерти два бокала с гранатовым соком - рубиновая жидкость походила на вино. - Наши с ней отношения... Ну, если ты захочешь, я расскажу тебе потом.

Маша даже не притронулась к своему бокалу. Она посмотрела на Луксора, как на призрака, восставшего на кладбище, и одними губами произнесла:

- Замечательно, тогда рассказывай.

- Всё в порядке. Просто так вышло, что я её не люблю.

Она молчала: ждала продолжения и крутила в пальцах пятиугольную ножку бокала.

- Виола переждала три моих романа, два из которых закончились плохо, а третий - очень плохо. Потом она сказала, что любит меня и, хотя я не могу ответить ей тем же, она готова терпеть, потому что её любви хватит на двоих. К тому времени я и сам думал, что лучше быть любимым, чем любить.

Официант принёс им тирамису на тонких фарфоровых тарелочках, беззвучно поправил сервировку стола и так же беззвучно удалился.

- А сейчас ты, выходит, передумал? - чуть печально произнесла Маша.

- Выходит. Проще повеситься, чем жить так дальше, - вкус граната был под стать его рассказу, терпким, горьковатым. - Теперь ты считаешь меня сволочью?

Маша улыбнулась, как улитка выбралась из своего укрытия в вороте свитера, словно готовая довериться. Поймала его руку.

- Ты поступил честно.

...Когда они вышли из ресторана, Маша сама поцеловала его - неловко ткнулась губам и испугалась. Он прижал девушку к себе и продолжил. Её губы имели терпкий, чуть горьковатый вкус.

Она едва успела. Только стащила с себя в ванной промокший от дождя свитер и подмигнула Яне, чтобы не выдавала её, как в гостиной послышался звук хлопнувшей двери и знакомые голоса. В кухню вошли Провизор и Сабрина. От них пахло дождём и горьким дымом.