Императрица Ядов

Я согнула колени, в попытке сесть, но мой муж сразу же оказался рядом со мной, нежно положив руку мне на локоть.

— Тебе нужна помощь, lyubimaya — любимая? — спросил Кон.

Он знал, что да; я знала, что да, но в последнее время некомпетентность на поздних сроках беременности привела меня в дурное настроение. На прошлой неделе Кон пытался помочь мне подняться по лестнице, а я набросилась на него, сказав, что я не ребенок и не глупая.

К сожалению, все трое детей слышали меня, поэтому, когда я попыталась помочь Казу почистить зубы в ту же ночь, он повторил мои слова, сказав, что он не ребенок и не глуп и может почистить свои кровоточащие зубы сам. Теперь я прилагала усилия, контролируя свои гормоны, даже если суета Кона заставляла мои коренные зубы скрежетать.

— Я в порядке. — я сказала.

Брови Кона поползли вверх.

— Я все равно помогу тебе.

— Если ты должен.

Я оперлась на него всем весом, когда он опустил меня на одеяло. Сразу же все трое мальчиков забрались ко мне на колени.

— Он слишком велик.

Казимир толкнул меня в живот, поняв, что это не позволит ему занять свое обычное место у меня на коленях.

— Будь добр к своему младшему брату, — предупредила я его.

— Сестре, — поправил Кон, садясь рядом со мной.

Я рассмеялась.

— Я уверена.

Кон предсказывал девочку каждую беременность и ошибался. Я была мамой мальчиков и даже не представляла, что буду делать с дочерью.

— Кто голоден? — спросил Кон.

Мальчики разразились припадком.

— Я, я, я. — в то время как я откинулась назад, наблюдая за ними.

Николаю через несколько месяцев должно было исполниться девять, совсем не тот маленький белокурый малыш, которому я помогала лазить по деревьям и кормила черникой с ладони. Он учился в школе — хотя постоянно попадал в неприятности — и с каждым днем все больше и больше погружался в себя. Он не был злобным ребенком, у него просто было много энергии и любопытства к миру, что приводило к отстранению по крайней мере раз в месяц.

В отличие от Севастиана, которому сейчас было шесть, и он был гордостью всех своих учителей. Когда они узнали, что он родственник Николая, никто из них не мог в это поверить. Меня даже спросили, усыновлен ли он — Кон схватил меня прежде, чем я успела броситься.

Потом был мой ребенок, Казимир. Ему было всего два года, он копировал все, что мы говорили и делали, и был счастлив ходить за мной весь день, пока его старшие братья находились в школе. Он был огромным маменькиным сынком, которого я сдерживала перед Коном, но втайне была очень довольна.

И Константин, мое сердце, мой муж. Я наблюдала, как он передавал бутерброды нашим сыновьям, ухмыляясь всякий раз, когда они говорили что-то смешное, и вежливо напоминая им об их манерах. Его терпение было неизмеримо, когда дело касалось мальчиков, и я не могла бы и мечтать о лучшем отце для моих детей.

Я вдруг почувствовала, что у меня на глазах выступили слезы. Чертовы гормоны.

Как будто ребенок услышал меня, сильный удар пришелся мне в живот. Я потерла место, молча успокаивая. Глаза Кона уловили этот момент, в них читались вопросы.

Я покачала головой и одними губами произнесла:

— Просто пинок.

Он заметно расслабился.

Мы с мальчиками должны были убедить Константина пойти пообедать на любимое поле Нико. Только потому, что это было так далеко от цивилизации, и я знала, что Кон беспокоится о моем комфорте. Для мужчины, обычно такого спокойного, беременность выбила из него все дерьмо. Он пытался скрыть это, но я чувствовала на себе его взгляд, пока спала, чувствовала, как расслаблялись его плечи, когда врачи заверяли нас, что все в порядке.

— Держи, lyubimaya — любимая.

Кон передал мне тарелку с фруктами и бутербродами.

— Спасибо. Вы, мальчики, поблагодарили папу за приготовленный им обед?