Императрица Цыси. Наложница, изменившая судьбу Китая. 1835—1908

Наместник Чжан Чжидун понял, что казнь этих людей служила предупреждением ему самому. Он на самом деле вступил в сговор с представителями западных держав, в частности Британии и Японии, и те ценили его услуги весьма высоко. Он прославился как человек безупречной честности, предпочитавший носить одежду из грубого хлопка, а не из мехов и тонких шелков; который решительно отвергал подношения и не накопил личного состояния. Когда он умер, у его семьи не хватило денег, чтобы оплатить достойные похороны. Предметами страсти для него служили природа и кошки, которых он держал несколько десятков и заботился о них. Представители Запада, имевшие с ним дело, считали Чжан Чжидуна человеком «исключительно честным и преданным делу повышения благосостояния своего народа», «настоящим патриотом». Он относился к тем немногочисленным чиновникам, которых японцы причисляли к категории неподкупных и заслуживающих настоящего уважения. Бывший премьер-министр Японии Ито Хиробуми назвал этого наместника «единственным человеком», способным справиться с неподъемной задачей реформ в Китае; а англичане выделяли его как человека, с которым они в первую очередь хотели бы вести дела. Разочарованный в Цыси и полагавший, что, раз уж ее вынудили покинуть Пекин, правительство вдовствующей императрицы должно прекратить существование (и такое мнение разделяли многие), этот наместник размышлял над тем, как занять ее место. Его представитель в Токио, официальная работа которого заключалась в надзоре над учащимися из подчиненных ему провинций, сообщил своему японскому знакомому следующее: «Если владельца престола вынудят покинуть Пекин (он может отправиться в Сиань) и империя Цинов останется без правительства», наш наместник «будет готов вступить в дело и сформировать новое правительство в Нанкине вместе с еще двумя или тремя наместниками». Точно такое же послание передали англичанам. Ради подготовки к такому варианту развития событий Чжан Чжидун попросил японцев предоставить ему командиров-офицеров и оружие. Цыси могла не знать больших подробностей всех этих козней, но она располагала толковыми лазутчиками, а также владела мощным врожденным чутьем.

Цыси предостерегла наместников от тайных сделок с заморскими державами, довела свою войну до конца. После стратегического поражения, открывшего путь на Пекин, ее командующий на этом фронте застрелился. На его место она назначила губернатора Ли Бинхэна, который остановил Цыси, попытавшуюся выбить деньги из населения на восстановление Старого летнего дворца, за что его повысили в должности, и которого потом по требованию немцев разжаловали, так как он настаивал на сопротивлении их оккупации. Ненавидевший захватчиков всем своим сердцем, он поклялся Цыси воевать до последнего вздоха; и при этом Ли Бинхэн считал эту войну безнадежным делом. Его армия полностью разложилась, и солдаты просто отступали, не ввязываясь ни в какие стычки, и десятками тысяч останавливали любое движение по дорогам. Отступая, они грабили и сжигали деревни и города, которые оставляли.

В день его смерти 11 августа (он покончил с собой) все надежды Цыси угасли: союзники должны были взять Пекин в считаные дни. По обвинению в «измене» казнили еще трех высокопоставленных чиновников. Одним из них был тогдашний ее старший придворный чин Лишань, с которым вдовствующую императрицу связывали тесные отношения. Цыси подозревала, что при дворе собралось «многовато предателей», продающих государственные секреты иностранцам. Евнухи вспоминали, как она ворчала по поводу того, что «во дворце завелись шпионы, иначе почему, какое бы решение мы ни приняли здесь, о нем тут же становится известно за пределами дворцовых стен?». Ее недоверие к Лишаню могло возникнуть в 1898 году, когда он постарался предотвратить внезапный обыск дома Чжан Иньхуаня. Она приказала провести обыск в надежде на то, что удастся обнаружить доказательства связи этого сановника с японцами. Однако эти казни были больше связаны с текущим моментом: Цыси хотела запугать высших сановников, чтобы те отказались от сотрудничества с победоносными западными союзниками, готовящимися вот-вот войти в Пекин. В конце концов Цыси задумалась о бегстве. Она спросила о транспорте и узнала, что изначально подготовили 200 колесниц и лошадей, но их реквизировали отступающие войска, и теперь купить или нанять транспорт не представлялось возможным, так как все бросились в бега. Сам факт, что Цыси не позаботилась о надежной охране тех 200 спасительных колесниц, служит доказательством того, что на бегство она совсем не рассчитывала. Получив известие об утрате транспорта, она вздохнула: «Тогда мы должны остаться здесь». И она осталась. Казалось, что Цыси приготовилась умереть прямо в Запретном городе. Однако в последний момент она решила действовать иначе. Ранним утром 15 августа, когда союзники входили в ворота Запретного города, Цыси воспользовалась предложением одного из великих князей и выехала из столицы на колеснице, запряженной мулом, которую тот пригнал из своего дома.