Императрицы

Этим летом Великая княгиня очень много читала. Сначала это были романы. Захар Григорьевич Чернышев таскал ей книги из Академии наук, прусский посол Мардефельдт выписывал их для нее из-за границы. Она прочла «Tyran le blanc» Лакальпренеда, «Astre’e» Дурфе[14]. Она читала, как пастушок Селадон из-за несчастной любви к пастушке бросился в воду и как его оттуда извлекли прелестные нимфы. Подробно и неприлично описывались красоты обнаженных нимф и непонятная к ним холодность пастушка. Екатерина Алексеевна отрывалась от книги и смотрела в окно. Море было тихо. Чухонские лайбы по нему шли. Серые паруса, распертые косою райной, полоскались на легком ветру… Она читала роман госпожи Скюдери «Ibrahim ou l’illustre Bassa»[15], романы Гомбервилля «Polexandre» и «Alcidiane»[16], Шапелена «Pucelle»[17] и, наконец, «Lettres de Madame de Sevigne»[18]. Аккуратные маленькие томики в переплетах желтой кожи легко лежали в руке. Кругом была тихая природа и красота Ораниенбаумского парка. На катальных деревянных горах с гулким грохотом неслись тележки — ее фрейлины там катались… Оттуда доносился веселый смех, лай собак и резкий голос Великого князя. С фрейлинами и, еще того больше, с горничными он умел быть весел и развязен. Жена его стесняла.

Романы скоро надоели Великой княгине. Мардефельдт привез ей «Историю Германии» отца Барра, записки Брантома и «Историю Генриха Великого» епископа Перефикса.

Великий князь играл в кукольный театр, возился с собаками, бегал с фрейлинами и по вечерам неумеренно пил вино, Великая княгиня все более зачитывалась историей Франции Генриха и задумывалась о прочтенном.

Оба строили воздушные замки. Великий князь для капуцинов, Екатерина Алексеевна — для блага России.

Вдруг поднимет она голову от книги. Упрямый подбородок смыкает красивый овал лица. Глаза устремлены куда-то вдаль. Она ничего не видит, что перед нею, она унеслась далеко, и яркие, свежие губы шепчут, точно затверживая урок на всю жизнь:

— Желаю и хочу только блага стране, в которую привел меня Господь!.. Слава страны — моя слава!

Заложив пальцем поразившее ее место в книге, Великая княгиня ходит взад и вперед по комнате. Осень… Через открытое настежь окно сладко пахнет опавшими листьями. Снизу из галереи несется тяжелый топот, грохот барабана и резкие выкрики Великого князя.

— Я хочу, чтобы мои подданные и моя страна были богаты.

«Там, там, там-та-там» — бьет барабан. Фрейлина Голицына звонко смеется внизу.

— Свобода — душа всего на свете, — шепчет, остановившись у окна, Екатерина Алексеевна. Она морщится от барабанного боя и резкого смеха девушек…

— Без свободы все мертво. Повиновение законам… Вот смысл государствования… Не хочу рабов…

— Палками!.. Палками забью скотину, — кричал, задыхаясь, Великий князь. — Левая нога — правая рука!

— Общая цель — сделать счастливыми… И тут — не своенравие… не чудачество… отнюдь не жестокость… Все сие несовместимо со свободой…

За парком море в графит ударяет, парчою переливается. Целые валы по нему сверкают. Туго надув паруса, с попутным западным ветром идут в Петербург последние корабли.

— Власть без доверия народа — ничто, — сама себе говорит Екатерина Алексеевна. — Легко достигнуть любви и славы тому, кто сего сам желает. Примите в основу ваших действий, ваших постановлений благо народа и справедливость… Справедливость прежде всего… никогда не разлучных — и получите желаемое. Если ваша душа благородна — ваши поступки не могут быть подлыми. Стать благородной — вот жизненная цель…

Екатерина Алексеевна отошла от бюро. Там у нее лежит заветная тетрадь, куда она заносит все поразившие ее мысли. Она достала ее и взялась за перо.

«Там, там, там-та-та-там» — бил внизу барабан, дико и грубо ругался Великий князь.

— Запорю, русская скотина!.. Свинья!..

В комнате Великой княгини была торжественная и будто печальная тишина.

«У меня были хорошие учителя, — писала Екатерина Алексеевна по-французски, — несчастие с уединением…»

II

Государыня Елизавета Петровна приезжала к молодым редко, но, имея петровский глаз, все видела и женским сердцем чутко понимала, что неблагополучно в молодом хозяйстве.

— Много читаешь, мой маленький философ, — сказала она однажды, прощаясь с Великой княгиней. Она стояла на высоком крыльце Ораниенбаумского дворца и, взяв Екатерину Алексеевну за подбородок, приподняла ее голову, и в самую душу заглянули прекрасные синие государынины глаза. Государыня покачала головой и тяжело вздохнула.

— А России пожеланный наследник скоро ли будет?.. — спросила она.

Великая княгиня смутилась и ничего не ответила.

— Идите, что ль, — сказала государыня свите, а сама осталась с Великой княгиней на крыльце. Она, казалось, любовалась широким видом на парк и на море, расстилавшимся перед нею. Внизу свита садилась на коней, соловый жеребец государыни играл в руках у конюха, взвиваясь на дыбки, и заливисто ржал. Великий князь смеялся внизу.