Империя Круппов. Нация и сталь

После залпа все, включая и Гитлера, легли на мостовую. Однако один человек явился исключением, и если бы его примеру последовали другие, все в тот день могло бы закончиться иначе для Германии. Лишь генерал Людендорф не бросился на землю. Он гордо выпрямился, как предписывали лучшие военные традиции, а затем вместе со своим адъютантом, майором Штреком, спокойно прошел под дулами винтовок на Одеонплац. Людендорф, видимо, производил впечатление одинокого странника, облаченного в генеральский мундир. Никто из нацистов не последовал за ним. Адольф Гитлер так и остался лежать на мостовой. Видимо, у него на уровне инстинкта сработал опыт окопной войны раз-стреляют, то тут же ложись. Людендорф же подобным опытом не обладал. Он был прекрасным тактиком и стратегом и привык возвышаться над общей солдатской массой. Еще совсем недавно у его ног был сам Париж, и штурмовикам прославленного генерала оставалось совсем немного для одержания окончательной победы над врагом куда более значительным и грозным, чем полицейский отряд в 100 человек, но сейчас былые героические деяния заметно потускнели и стали напоминать пошлый фарс.

Гитлер, очевидно, считал, что он серьезно ранен: вожак нацистов чувствовал резкую боль. Потом выяснилось, что это был самый банальный вывих. Через некоторое время, придя в себя, фюрер решил покинуть незаметно поле брани. Он вскочил в ожидавшую его на соседней улице машину и помчался в загородный дом семьи Ханфштенгель в Уффинге, где жена хозяина и его сестра ухаживали за лидером нацистской партии вплоть до его ареста, который был произведен спустя два дня.

Людендорфа же арестовали на месте. Он презирал бунтовщиков, у которых не хватило мужества пойти за ним, а разочарование в военных, не вставших на его сторону, было столь велико, что генерал поклялся впредь никогда не отвечать на приветствие германских офицеров и никогда больше не надевать военную форму.

Раненому Герингу первую помощь оказал еврей – владелец расположенного поблизости банка, куда вожака нацистов отнесли боевые товарищи. Затем жена бывшего летчика-аса Первой мировой войны переправила своего супруга через австрийскую границу и поместила в госпиталь в Инсбурге. Гесс также бежал в Австрию. Рем сдался в здании министерства обороны.

В течение нескольких дней все главари бунтовщиков, за исключением Геринга и Гессе, были задержаны и посажены в тюрьму. Нацистский путч потерпел фиаско. Партию распустили. Казалось, что национал-социализму в Германии пришел конец.

Однако, как показали последующие события, карьера Гитлера просто прервалась, причем ненадолго. Гитлер обладал достаточной проницательностью, чтобы понять, что суд над ним отнюдь не положит конец его карьере, а предоставит ему трибуну, с которой он сможет прославить свое имя далеко за пределами Баварии.

Гитлеру было хорошо известно, что зарубежные корреспонденты съехались в Мюнхен, чтобы освещать судебный процесс, который начался 26 февраля 1924 года. Вступительная речь фюрера продолжалась четыре часа, и это было лишь начало длительных выступлений. Именно с этого момента о человеке с маленькими нафабренными усиками узнал весь мир, а слово нацист появилось во многих европейских языках. В своей речи Гитлер был предельно откровенен и заявлял: «Человека, рожденного быть диктатором, не принуждают стать им. Он желает этого сам. Его не двигают вперед, он движется сам. Ничего нескромного в этом нет. Разве нескромно рабочему браться за тяжелую работу? Разве предосудительно человеку с высоким лбом мыслителя думать и мучиться по ночам, пока он не подарит миру свое открытие? Тот, кто ощущает, что призван вершить судьбы народа, не в праве говорить: «Если вы позволите мне, я буду с вами». Нет! Долг его в том и состоит, чтобы самостоятельно сделать первый шаг».

Благодаря путчу, хотя он и потерпел фиаско, Гитлер приобрел общенациональную известность и в глазах многих выглядел теперь патриотом и героем. Нацистская пропаганда вскоре заговорила о путче как о великом этапе развития нацистского движения. Ежегодно после прихода Гитлера к власти, даже после начала Второй мировой войны, фюрер приезжал в Мюнхен, чтобы вечером 8 ноября выступить в пивном зале перед старыми борцами, то есть теми, кто бросился вслед за ним в авантюру, обернувшуюся позднее ужасной катастрофой. В 1935 году Гитлер, будучи уже рейхсканцлером, распорядился вырыть тела шестнадцати нацистов, погибших в непродолжительной перестрелке с полицией, и поместить их в саркофаги в Фельдхернхалле, ставшем национальной святыней. Открывая этот мемориал, Гитлер сказал: «Отныне они обрели бессмертие… Они олицетворяют Германию, и стоят на страже нашего народа. Они покоятся здесь как истинные рыцари нашего движения».