Империя мертвецов

Жизненные формы изменяются очень медленно. Малейшее продвижение ледника – и вот уже по поверхности океана плывут гигантские льдины. Пройдут десятки тысяч лет, и нагромождения земли и песка отложатся в геологический слой. Дно морское вздыбится и станет горами, земная же твердь тихо раскрошится. Возможно, эта сила движет даже континенты. Птицы разлетаются от острова к острову, заселяют океан, и постепенно вид их меняется. По волнам несутся семена, которые прорастут и распустятся в виде немного других цветов, которые в свою очередь начнут плодоносить.

Наш мир создан с иной мерой времени, слишком долгой для человеческого века, а изменения эти слишком малы для людского глаза. Все – живые существа, всё живое равно. Но только я начал постигать эту мысль, как уперся в проблему мертвецов.

Почему-то из всех созданий на земле только люди обладают душой. Некроинженерия оживляет только их, а прочим животным воскрешение недоступно. И этот неоспоримый факт наполнял мое сердце болью. Ведь люди также лишь физический объект, а потому должны подчиняться законам природы – и я не мог поверить, что у них есть монополия на душу. По миру разлетелась теория эволюции Уоллеса, и примечательна она тем, что человек из этой системы исключен. В этом аспекте его теории не хватает последовательности. Поэтому как гипотеза она несовершенна. Нам необходимо разобраться с истинной природой души. Если бессмертие выгодно для сохранения вида, то оно бы обязательно распространилось на другие жизненные формы. Если нет, значит, человечество свернуло в эволюционный тупик. А значит, скоро оно исчезнет. Бессмертие его погубит. Не знаю, сколько тысяч лет на это уйдет, но как по мне – может хватить и ближайшей сотни.

Все живое постоянно меняется. Люди не созданы по образу и подобию Бога – они лишь промежуточное звено эволюции. Или, быть может, меняются вместе с Господом. Просто сначала одни животные залезли на деревья и стали обезьянами, а потом спустились обратно и пошли на двух ногах. Но омертвить не удается даже обезьян. Почему? Потому что в них нет души. Так что же тогда такое эта душа?

Когда я сошел с “Бигля”, то простился с Уолсингемом. Они помешались на новых некроинженерных возможностях и политических интригах, а моим вопросам так и не вняли. Возвели в абсолют догму: мол, душа присуща человеку как отличительная черта. Она-де отвечает за наше мировосприятие, она источник разума и моральный светоч.

Люди словом своим поднимают мертвых. Силой заклинаний, выбитых на каких-то перфокартах! Душа понимает слова. Когда я высказал предположение, что мы не можем омертвлять других животных потому, что не разумеем языка, на котором говорят их души, меня подняли на смех. Я стал искать некий язык, некролингву, который бы понимали все мертвецы на свете. Речь души, которой, как я полагаю, не может не быть у других живых существ. Мне казалось очевидно, что душа – это универсальное явление. А чтобы это доказать, мне надо было просто омертвить любое другое животное.

В бегах от Уолсингема, а потом и от жаждущего наживы “Пинкертона”, и от исследующего тайну жизни “Арарата”, я продолжал исследования. Вы, разумеется, понимаете, что для любого научного труда необходим материал. Я жил среди мертвецов и искал их язык. Продолжал биться в поисках слов души. И одновременно рыскал среди царств растений, животных, руд и минералов.

Касательно ностратической теории. Федоров… был верным товарищем в моих изысканиях, но он, столь истово веруя в сохранение души и полное и совершенное воскресение, сказал бы так: язык, на котором человек говорил во время оно, когда нас еще не изгнали из Эдема, на котором назвал он всякую живую тварь, – тот и есть язык души. Что истинный язык сохранялся до падения Вавилонской башни, а люди общались одними душами. И дескать, если восстановим тот язык, то наш вид преодолеет все рамки, научится истинной коммуникации, постигнет таинство воскресения, и время остановится, а смерть и утрата исчезнут из этого мира.

Но не содержат ли и священные книги, на которые он опирался, противоречий? Человек появился в книге Бытия, глава первая, стих двадцать седьмой. “И сотворил Бог человека по образу Своему, по образу Божию сотворил его; мужчину и женщину сотворил их”. Видите? “Мужчину и женщину”. Но не говорится ли там же, во главе второй, стих двадцать второй, что Ева сотворена из ребра Адама? Что же за женщину Он сотворил первоначально? Еврейские раввины называют ее Лилит. Гностики приводят этот стих как аргумент, что наш мир создало фальшивое божество. Они считают, что именно та, первая женщина, погубила Адама и Еву. В ее лице демиург вмешался в творение Бога. Среди его скверных проделок, разумеется, и аннигиляция Адамова языка.

Но позвольте мне спросить, что это за язык такой? Миф о Вавилонской башне приводится также в книге Бытия, глава одиннадцатая, стих шестой и далее. А что же тогда предыдущие десять глав? Возьмем, скажем, главу десятую, стих двадцатый:

“Это сыны Хамовы, по племенам их, по языкам их, в землях их, в народах их”.