Империя наизнанку. Когда закончится путинская Россия

Современной общественной риторике (патриотической пропаганде или либеральной колумнистике) весьма трудно принять пункт платоновских рассуждений о единстве субъективного и объективного при определении феномена свободы, трудно принять, что субъект свободен тогда, когда говорит от лица всех. То есть страна будет свободна тогда, когда примет законом общечеловеческое благо, а не геополитическую выгоду. Не от лица нации следует говорить (нация есть субъект), но от лица истины, отлитой в законе. На материале античной философии такое единство тем легче показать, что божественное начало тождественно природному, а природное находится в интимных отношениях с человеком. Герой мифа может соединять божественное и земное по факту рождения. Остается лишь сохранить достоинство происхождения, не уронить замысел мелким поступком.

Существенно здесь то, что собственно эстетика — в том числе эстетика нашей повседневной речи — возникает на основании единства субъекта и объекта, более ни на чем. Эстетические категории суть описание единения — и только.

Личная судьба, сколь бы ярка она ни была, дает лишь пестрые возможности для осознания единства — если человек пристально вглядывается в свое предназначение.

Платон считал, что разные дисциплины, соединяясь, образуют единую ткань — иначе он вообще не мыслил процесс познания.

«Царское искусство плетения государственной ткани (диалог «Политик»), <…> соединяет нравы мужественных и благоразумных людей, объединяя их единомыслием и дружбой, создавая таким образом великолепнейшую и пышнейшую из тканей». Сравнение государственного управления и законов гармонии повторяется неоднократно. Если оболочка образа связана с изначальной идеей вещи, то гармония присутствует; если политическая жизнь воплощает идею разумного государства, то она достойна. Мысль единства государственного управления и законов эстетической гармонии не оставляла Данте в «Монархии». Плотин, рассуждая о «тройном принципе единства сущего», часто возвращается к платоновскому образу «Демиург обернул своею душою мир» — то есть слияние красоты и разума задано изначально.

Данный эстетический принцип выступает залогом сопротивляемости общественного организма: прекрасное прекрасно потому, что правдиво и нравственно.

Термин «благо», сколь расширительно его ни толкуй, оставляет ощущение того, что навязали представление о хорошем. Однако «благо» — простой рабочий термин, как слово «кирпич» в разговоре о строительстве.

Это своего рода закон пластики; наиболее точным аналогом, объясняющим это состояние, служит слово «стать». Платон постоянно говорит о «статности» — гражданина, философа, государства. Это наука держать спину прямой, не унижаться и не унижать других. Это моральный закон, который приводит в движение все вокруг. Вы не имеете права поставить себя выше ближнего; вы не имеете права унизить другого; вы не имеете права поставить частный интерес — интерес нации или своей страны — выше истины. Ваша свобода состоит в моральном единении с себе подобными. Данте выразил это простым предложением: «Любовь, что движет солнце и светила».

Самоуничтожение культуры

Интервью с Геннадием Кацовым

Геннадий Кацов: Максим, я знаком с Кантором-литератором, с Кантором-художником, с Кантором-драматургом, с Кантором-трактователем исторических событий, с Кантором-толкователем истории искусств, с Кантором-исследователем гуманизма и фашизма, войны и мира, преступления и наказания, бури и натиска, шума и ярости… Такое впечатление, что вы создаете некую собственную «Сумму» — по типу «Суммы Теологии» Фомы Аквинского, или «Суммы технологии» Станислава Лема. То есть, своего рода Энциклопедию, в которой эссе, рассказы, романы и иллюстративный материал сообщают, в итоге, обо всем. Можете ли вы кратко и ясно изложить суть вашего мировозрения? Подобно, к примеру, Ван Гогу, который лаконично резюмировал свой труд художника: «Цель моих стремлений — писать крестьян в их повседневном окружении».