Империя Великих Моголов. Книги 1-4

Через неделю в крепости Баграт, которую Джахангир сделал своей временной штаб-квартирой на тот период, пока войска восстанавливали силы и приводились в порядок, падишах читал длинное письмо, которое только что получил от наместника Лахора. В нем говорилось о судьбе Азиза Кока и Хассана Джамала. Читая, Джахангир мысленно представлял себе описанное – двоих сопротивляющихся придворных, полностью лишенных их достоинства, зашивают в воняющие свежей кровью шкуры. Наместник написал о том, что головы животных все еще болтались за спиной преступников, причудливо колыхаясь при каждом отчаянном движении негодяев, когда их везли по улицам города, а население веселилось и бросало в них гнилые овощи и камни. Азиз Кока, которого зашили в шкуру осла, задохнулся, когда шкура высохла на солнце и сжалась под воздействием невыносимой жары, а Хассан Джамал был жив, хотя и почти без сознания, когда его извлекли из шкуры быка. Сейчас он находился в подземной тюрьме Лахора. В конце письма наместник спрашивал, желает ли повелитель, чтобы преступника казнили.

Джахангир подошел к оконному проему и посмотрел на унылый песчаный пейзаж. Теперь, когда у него было время все обдумать, ему было немного стыдно за жестокость наказания, которое он придумал, хотя оно пошло всем на пользу и будет примером для других. Он действовал под влиянием момента, когда гнев полностью овладел им. Теперь же падишах успокоился и хотел бы, чтобы все пошло по-другому. Только слабый правитель боится демонстрировать свое милосердие… Он хотел, чтобы Хассан Джамал умер. И только по чистой случайности мужчина смог выжить, что давало Джахангиру шанс продемонстрировать снисходительность, которая может начать врачевать раны, нанесенные ряду его придворных восстанием Хусрава. Падишах вызвал писца и продиктовал ему свой ответ наместнику:

– «Хасан Джамал достаточно наказан. Пусть живет».

Сыну преподан жесткий урок, размышлял Джахангир, оставшись в одиночестве, но понял ли он хоть что-то? Хусрав упрям, тщеславен и невероятно честолюбив. Правитель знал, что амбиции не так легко сдержать. Разве сам он не провел двадцать лет жизни в мучительном страхе, что его отец, Акбар, может лишить его трона, о котором он так мечтал? Разве сам он не восставал? Так вот теперь, так же как и он сам, его сын Хусрав будет вынужден ждать, назначит ли его, своего старшего сына, Джахангир своим наследником, несмотря на восстание. Это решение может подождать. Слава Аллаху, у него впереди еще длинная жизнь…

А как же его остальные сыновья? Разногласия с собственным отцом не позволяли Джахангиру часто видеться с ними. После возвращения ко двору отца ему было сложно восстановить с детьми те тесные связи, которые должны быть между отцом и сыновьями. Джахангир нахмурился, вспомнив слова, которые много лет назад сказал ему шейх Салим Чишти, суфийский [36] святой, предсказавший его отцу рождение самого Джахангира. Будучи еще молодым человеком, падишах спросил старика о своем будущем.

– Внимательно следи за теми, кто тебя окружает. Осторожно отбирай своих доверенных людей и никому не верь, даже тем, кто связан с тобой узами крови… даже сыновьям, которые у тебя будут, – сказал тогда святой. – Амбиции – это обоюдоострый меч. Они могут сделать человека великим, а могут отравить все его существование…

Надо помнить об этом предупреждении. Ведь многое из того, что предсказал суфий, уже произошло. Джахангир действительно стал падишахом, и амбиции действительно развратили одного из его сыновей.

Может быть, именно поэтому его гнев на Хусрава был так силен… Джахангир вспомнил, как всего за пару дней до битвы с сыном его войска вошли в небольшую деревню, состоявшую из глинобитных домиков, и ее седеющий староста, после того как распростерся ниц перед падишахом, достал из кармана своего неопрятного коричневого халата три небольшие бронзовые монеты, заявив при этом, что монеты дали ему вербовщики Хусрава. Сильно дрожащими пальцами он протянул их Джахангиру, как знак своего подчинения. Изучив их, правитель заметил, что на каждой из, казалось бы, небрежно отчеканенных монет, было изображение сына, а надпись, шедшая по окружности, провозглашала его Властителем Хиндустана. Джахангир настолько вышел из себя, что велел избить кнутом старосту за то, что тот решился сохранить монеты. Сами монеты были немедленно обезображены кузнецами, а изданный указ гласил о том, что у любого, кто впредь посмеет дотронуться до подобных денег, будут отрублены пальцы на правой руке. Хилое тело старосты уже было грубо обнажено до пояса и привязано к единственному дереву на территории деревни, а самый мощный телохранитель Джахангира уже со свистом рассекал воздух своим семихвостым бичом, готовясь к экзекуции, но Сулейман-беку с трудом удалось уговорить повелителя пощадить несчастного. Как же ему повезло, что с самой юности рядом с ним находится Сулейман-бек – верный друг, который инстинктивно разбирается в его настроениях и в то же время является мудрым советником…