In Nomine Dei

Маттис: Такова воля Господа. Пусть избранный народ живет в Мюнстере, как жили в Иерусалиме первые христиане. Пусть двери домов будут днем и ночью распахнуты настежь. Пусть имущество каждого станет имуществом всех, и пусть никто больше не осмелится сказать: «Это принадлежит мне.» Пусть все долги будут прощены и забыты. Пусть сгинут деньги. Ибо в глазах Господа нет ни лица, ни изнанки, нет ни высокого, ни низкого, ни близи, ни дали. Ибо самый богатый из людей нищ перед Господом, и последний бедняк вправе просить Его сокровищ. Братья, помните, что сказал Господь: «Да не будет у вас другой меры, чтобы мерить себя, кроме моей меры.»

Ян ван Лейден: Ведомо ли вам, братья мои, откуда берутся деньги? — Из утробы дьявола. Деньги, которые носите вы в карманах, которые храните в сундуках, суть испражнения дьявола. И потому выверните карманы, опустошите шкатулки, ларцы и сундуки, освободитесь от смрада преисподней. И руки ваши станут белы и чисты, благоуханны, как та манна, которой Бог питал сынов Израилевых в пустыне. (Ян ван Лейден снимает с себя плащ, расстилает его на земле. Горожане, охваченные религиозным экстазом, бросают на него принесенные с собой деньги. Они выворачивают карманы, а из окон некоторых домов летит содержимое ларцов и сундуков.) Очищайтесь, очищайтесь.

Хор горожан: Хотим, чтобы наши руки стали белы и чисты, благоуханны, как та манна, которой Бог питал сынов Израилевых в пустыне.

Книппердолинк: Вы считаете, что этого достаточно? Что, отринув деньги и их тлетворную силу, вы сделали все, что обязаны были сделать, как сыны Божии? Я смотрю на вас и вижу — вы разделены на заимодавцев и должников, и если верно, что из богатства одних и бедности других выросла на земле эта гора монет, верно также и то, что долговые расписки — капкан для должника, силок для кредитора — суть отсроченные смертные приговоры, ожидающие часа, когда приведут их в исполнение. И потому сожгите эти проклятые бумажки, сожгите их, если надеетесь обладать величайшим сокровищем земли и небес бедностью Господа нашего Иисуса Христа.

Разводят костер, на котором сжигаются долговые расписки, часть которых также выбрасывается из окон.

Книппердолинк

: Жгите их, жгите! Никогда еще, со времен Адама, не разжигал человек такого чистого огня.

Хор горожан: Станем обладателями величайшего сокровища земли и небес бедности Господа нашего Иисуса Христа.

Ротманн: Помните, что говорил Он в Нагорной проповеди: «Не заботьтесь и не говорите „что нам есть?“ или „что пить?“ или „во что одеться?“ Потому что всего этого ищут язычники, и потому что Отец ваш небесный знает, что вы имеете нужду во всем этом. Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам. Итак не заботьтесь о завтрашнем дне, ибо завтрашний сам будет заботиться о своем: довольно для каждого дня своей заботы.»

Хор горожан: Хвала Господу.

Ротманн: Братья, сейчас, когда в святом нашем граде Мюнстере, по слову пророка Даниила, подходят к концу время и времена и полувремя, вы обретете слово Божие во всей полноте его. Помните, что Господь не сказал нам: «Я продам вам тебе все, что надо, чтобы есть, пить и прикрыть наготу.» Он сказал: «Ищи Царства Моего и правды Моей, а все прочее приложится тебе.» И вот пришел час, когда мы должны сказать Господу: «Господи, ты видишь — мы отреклись и отказались от всего достояния нашего, теперь твой черед, дай нам твое достояние.»

Ян Дузентсшуэр: Но Господь поставил нам условия.

Ротманн: Какие условия?

Ян Дузентсшуэр: Что мы будем искать Царства его…

Маттис: Мы заняты тем ежечасно.

Ян Дузентсшуэр

:…и правды Его.

Ротманн: В царство Божие нельзя войти, не отыскав Его правды.

Маттис: Неужто, Ян Дузентсшуэр, ты хочешь сказать, что здесь, в Мюнстере, мы не ищем Божьей правды?

Ян Дузентсшуэр: Без сомнения — не всегда; определенно — не во всем.

Книппердолинк: С городских стен и башен мы отражаем натиск католической рати под водительством епископа Вальдека.

Ян ван Лейден: Мы изгнали из Мюнстера католиков и тех протестантов, которые не желали подвергнуться обряду вторичного крещения.

Ян Дузентсшуэр: Да, это так, однако мы не истребили ядовитые следы их пребывания здесь — их книги, их идолов, их иконы.