Иная Богемия

Шварц тоже выбрал черный цвет. Рубашка, пиджак и брюки делали его элегантным, а черная, искусно выполненная маска волка придавала шарма. Он потрясенно рассматривал ее наряд, застыв в дверном проеме.

– Ты прекрасна, графиня. Позволишь? – Он продемонстрировал плоскую коробку.

– Конечно.

Маркус встал за ее спиной и аккуратно поднес маску к ее лицу. Энн наблюдала за ним в зеркальном отражении, пока он завязывал ленты. Аксессуар был выполнен из черного кружева с вкраплением крошечных бриллиантов. Маска легла на лицо, словно ажурная татуировка, делая зеленые глаза ярче, подчеркивая скулы и губы.

Маркус провел пальцами по ее оголенным плечам, при этом не отрывая взгляда от отражения в зеркале. Его губы тронула горькая улыбка.

– Что меня действительно беспокоит, так это ты и дряхлый упырь. Что между вами?

Энн фыркнула и закатила глаза, не собираясь отвечать.

– Мне не нравится, как он смотрит на тебя.

– Как? – насмешливо спросила Кинских. Эти мысли с некоторых пор посещали и ее, хотя Энн старалась прогонять их.

– Как будто ты его солнце.

– Неправда.

– У вас ведь нет будущего. Влколаки и упыри несовместимы. Подумай, что за жизнь тогда вас ждет.

Энн опустила глаза и отошла от Шварца, накидывая тонкий палантин на плечи.

– Дай мне шанс. Не отталкивай, прошу!

Маркус взял ее руку и поднес к губам, поочередно коснувшись каждого пальца. Энн заставила себя высвободить ладонь из плена и грустно улыбнулась.

– Нам пора. И, Маркус, я была потеряна, пытаясь всем угодить и что-то доказать. Теперь я готова потерять всех, чтобы попытаться найти себя. Я не хочу тебе врать ради приличий или недоговаривать, чтобы обнадежить. Ты мой друг, а я надеюсь остаться твоим.

Когда Кинских закончила, между ними повисла густая неловкая тишина. Они молчали не потому, что было нечего обсудить, а потому, что тишина, отрезавшая их друг от друга, кричала о многом.

– Возможно, ты еще передумаешь, графиня…

Машина въехала на территорию Пражского Града. Энн, съежившись на сиденье, судорожно проворачивала на пальце родовое кольцо, но из авто вышла, как и полагается истинной графине: с прямой спиной, отведенными назад плечами и надменно поднятым подбородком. Энн проводила взглядом последние лучи заходящего солнца, которые падали на королевский двор, зная, что едва они скроются за горизонтом, настанет время кровососов.

– Ты хорошо меня слышишь? – едва шевеля губами, спросил Маркус. Глава Ордена раздал всем устройство связи – маленький микрофон, который крепился в ухе.

– Да, – почти не раскрывая рта, ответила Энн.

Они двинулись к центральному входу во дворец. Справа от них темной карающей тенью нависал собор Святого Вита. Он весь состоял из остроты: шпили, башни, стрельчатые окна и каменные водостоки в виде чудовищ, скалящих морды. И чем ближе они подходили, тем злее выглядели монстры на соборе.

Во дворе перед дворцом было людно. На расстеленной красной дорожке величественно дефилировали пары известных и влиятельных людей Чехии. Маскарад среди политиков предполагал лишь вычурную маску и нарядный костюм, при этом было заявлено три основных цвета: белый, красный и черный.

Немного в отдалении от основной массы людей их уже ждали Дэниэль, Вильгельм и Карл. Все трое были одеты в костюмы цвета воронова крыла. Они повернулись, рассматривая, как Энн с Маркусом рука об руку идут в их сторону. Вильгельм восхищенно цокнул, когда они подошли, Фауст лукаво улыбнулся, церемонно кланяясь, а Карл… Энн снова казалось, что его кофейный взгляд из прорезей черной маски физически скользит по ней, лаская кожу. Она отметила, как притягательно он выглядел: идеальный костюм-тройка, словно сшитый из самой ночи, классические туфли и королевский перстень на руке. Высокий, обольстительный и опасный, как все смертные грехи разом.

Люксембургский поклонился ей как равной, а Кинских ответно опустила голову и прижала руку к груди, что означало наивысшую степень веры в короля. Их компания ступила на красную дорожку, но Энн она представлялась полотном перед эшафотом. Возле массивных деревянных дверей, украшенных коваными растениями, стояли распорядители. Вручив программу вечера, они попросили сдать телефоны. Право вести съемку оставили нескольким репортерам с камерами, которых Энн заметила у входа.

Бальный зал напоминал храм, в котором до сих пор властвовали души древних королей и королев. Каменные стены, украшенные темным деревом и усыпанные резными узорами, дышали вечностью. Искусные статуи правителей стояли вдоль них, словно стражи прошлого, готовые ожить при малейшем прикосновении. Балдахины из черного бархата и золотых нитей поднимались к потолку мрачными облаками. Даже расчерченный пол горделиво демонстрировал королевские гербы и создавал иллюзию того, что каждый шаг гостей может изменить историю.