Иная Богемия

Отдав дань австрийским традициям, участники празднества приступили к традициям звериным. В лесу на поляне разожгли костер. Энн наблюдала, как пляшут влколаки: это напоминало скорее бой, а не танец. Темнота леса рассеивалась лишь языками небольшого костра. Глаза всех присутствующих мерцали красным потусторонним светом. Несколько девушек били в барабаны, задавая ритм, который проникал в сердце, и оно, подчиняясь, начинало биться в такт.

Маркус остановился рядом и, отпивая травяной ликер, сознался:

– Некоторые из стаи умерли случайно, остальных лишили первой жизни по их согласию. Но лишь единицы могут, как ты, контролировать оборот. Остальные никогда не встречались с упырями, поэтому обречены превращаться лишь ночью, если смогут услышать зов вожака, или самостоятельно в полнолуние. От своего отца я узнал о еще одном способе обрести контроль при обороте: вкусить сердце упыря, которому не более восьми дней.

– Тогда вам будет выгодно помочь Богемии, – стараясь говорить спокойно, произнесла Энн. Внутри зародилась яркая надежда, что они согласятся.

– В некотором роде так и есть, но ты должна доказать стае, что достойна повести их за собой. В тебе есть альфа, Анета. Я понял это в тот момент, когда увидел тебя впервые. Ну и ты не подчиняешься моим приказам в обличье зверя.

– Ты что, приказывал мне?

– Да, – не стал отпираться он. – Это происходит мысленно. Я говорю стае повернуть вправо, и она подчиняется, хотя моих мыслей не слышит. Ты же, когда бежала с нами в лесу, следовала намеченному мной пути по своей воле. Не покорно, а сознательно.

Барабаны били все громче, поэтому они немного отошли от галдящей и танцующей толпы.

– Я не спрашивала тебя до этого, но как и где ты повстречал упыря?

– О, это было в Доломитах. Отец выслеживал их, но упустил в последний момент. А в ночь на мое первое полнолуние мы наткнулись на пятерых. Одного убил он, а мне не повезло – я всего лишь отхватил упырю руку, как он сбежал вместе с остальными, а мы не смогли догнать. Поэтому превращение по собственной воле доступно мне только в месяцы красного полнолуния – где-то четыре раза в год, в среднем. Каждую ночь я могу воззвать к звериной части себя от полуночи до рассвета, но не контролирую обратное превращение раньше. И то, оборот стал возможным только после смерти отца, когда стая признала меня вожаком, а до этого лишь определенное количество раз в год.

– Ты готова? – грубо перебила Луиза, оглядывая Энн с ног до головы.

– К чему? – не поняла Энн.

– К испытанию, конечно.

Луиза отошла к костру, трансформируя руки в лапы. Все начали сходиться в круг. Маркус повернулся к Кинских:

– Послушай меня внимательно: сейчас тебе дан шанс доказать, что ты достойна вести стаю в бой против упырей. Они выросли в безопасности, поэтому пойдут только за сильной личностью. Забудь, что ты графиня, забудь свои манеры. Оставь в себе лишь влколака и дерись.

Энн оторопело спросила:

– Какой шанс, что я смогу победить девушку, которая тренируется всю жизнь?

Шварц поднял кружку с настойкой и улыбнулся без тени былой теплоты:

– Удиви нас.

Проклиная свое решение приехать в Пертисау, Энн вошла в круг, на ходу стягивая пиджак. Все заулюлюкали. Луиза молча наблюдала за соперницей, не делая попытки атаковать. Стало тихо: замолкла толпа, окружавшая их плотным кольцом, стихли все звуки леса и шум воды, стекающей с гор. Кинских вдохнула холодный ночной воздух и мысленно заставила тело обрасти шерстью, а руки и ноги измениться на звериные. Энн совсем не хотелось драться с Луизой, да и с кем бы то ни было из стаи. Однако сейчас никому не было дела до ее желаний.

Девушка напала, резко и яростно, под стать своему характеру, замахнувшись и метя когтистой лапой в лицо. Энн уклонилась, и когти Луизы едва черкнули по щеке. Тогда Луиза ударила ногой по колену, и Энн упала от резкой боли. Девушка быстро нанесла ей несколько ударов ногами по ребрам, заставляя Кинских лишь защищаться, не давая возможности напасть. Луиза располосовала ее платье, которое опало шелковыми лоскутами на землю, и принялась за лицо. Уклоняясь, Энн кое-как встала и отступила к костру: злость, неконтролируемая и бешеная, затопила кровь, отзываясь в каждом нерве.

– Это все, на что ты способна, графиня? – засмеялась Луиза, откидывая на спину тугую косу.

Пульс у Энн ускорился до предела, отдаваясь звуками барабанов в ушах. Голоса и музыка смешались в голове, все вокруг окрасилось в красный. Тяжело дыша, она сделала шаг к костру и, засунув туда лапу, схватила горящую длинную палку. Боли от огня она не ощущала. Прокрутив ее на манер шеста, она кинулась на Луизу, метя ей в голову. Девушка не успела уклониться, и горящая палка ткнулась ей промеж глаз, ослепляя. Она заскребла лапами по лицу, оставляя царапины.

– Превращайтесь! – приказал Маркус.