Иная реальность

   -- Так точно, товарищ командир. И строевой, и караульной службы. О воин, службою живущий, читай устав на сон грядущий. И утром, ото сна восстав, читай усиленно устав. Мы, дербановские...

   -- Книгочеи армейские, ядри тя в маковку! Как надену портупею, все тупею и тупею. Ваську наладонником обеспечили, армеуты дербановские?

   -- Никак нет. Только заказали.

   -- Ствол не давать. Хватит штык-ножа. И глядите там у меня, чтоб без членовредительства.

   * * *

   После полудня у Кирилла и Вирты по плану была разработка завтрашней диспозиции и всесторонняя оценка сложившейся на данное время оперативно-тактической обстановки. В конце обсуждения он стал звать Вирту товарищ начальник штаба, а она его -- товарищ командующий. Обсуждали долго и упорно, но все же отец-командир, в чьи обязанности входит пресекать неуставные отношения между подчиненными, нашел время, чтобы выяснить, как в учебном царскосельском центре проходят занятия по физической подготовке. Инструктор Инга Данукайте, молодой боец Василий Буздыкин и проверяющий Леон находились в тренажерном зале. Васька, скорчившись, пытался отдышаться после удара по диафрагме в одном углу, его штык-нож валялся в другом, а Инга в черном гимнастическом купальнике стояла, выпятив грудь и широко расставив ноги, посреди тренажерного зала, безразличным тоном объясняя салаге, кто он такой и куда попал.

   -- Ты теперь Никто и звать тебя Никак. Или как прикажут. Я -- не баба, которая тобой командует, а товарищ старший лейтенант Ингебора. Отсюда и до приказа я тебе отец, мать и воинский начальник. Для тебя, сынок, мое слово является первым и последним. Пять секунд, чтобы раздеться. Время пошло. Снять трусы, салага! Руки по швам! Ноги на ширину плеч. На перекладину, подтянуться двенадцать раз. Пошел!

   Десятый раз голый Васька, красный как рак от стыда и от натуги, не дотянул и бессильно повис колбасой. Инга не спеша приблизилась к снаряду, одной рукой хватанула новобранца за горло, другой -- за съежившуюся мошонку.

   -- Сынок, ты не выполнил мой материнский наказ. Это плохо. Могу раздавить кадык или шарики расплющить. Решай, что тебе больше нравиться. Молчишь? Хорошо, сынок. А теперь упал-отжался. Пятьдесят раз. Пошел!

   -- Леон, она там не слишком?

   -- Нет, Кирилл, он на нее не сердится, а злиться на себя самого и свою слабосильность. Напротив, телу Василия очень нравится тело Инги. Между ними уставные отношения иного рода, но их тела им неподвластны.

   -- Оно и видно.

   * * *

   В первой половине дня Кирилл позвонил в редакцию и сообщил пренеприятное известие. По крайней слабости здоровья он никак не может приступить к своим завтрашним обязанностям дежурного по выпуску. Первый зам ему искренне посочувствовал и пожелал скорейшего выздоровления, поскольку здоровье следует беречь с молоду и оно, здоровье Кирилла Валериевича Дербанова, еще очень пригодится газете. Здесь первый зам Зембин неожиданно известил многоуважаемого Кирилла Валериевича, что Леонид Ефимович Колядкин собирается уходить на пенсию. Пенсионер намерен перебраться на дачу и там заняться пейзажной живописью. Что поделать, увы, возраст. Нагрузки в газете велики, художественный редактор чувствует себя не лучшим образом и просит подыскать ему замену. В связи с этим редколлегия, возможно, предложит дорогому Кириллу Валериевичу заменить Леонида Ефимовича со следующей недели. Пока временно. Но все может быть. Кирилл поблагодарил за столь лестное предложение и обещал подумать и поразмыслить. Именно этим он и занялся сразу после телефонного разговора.

   Ага. Спешу и падаю. Сдалась мне теперь ваша газета! Есть вещи и поважнее. Колядкина, шакалы, съели. Неужто за тот давешний разговор со мной на аторынке? Или у них там в редакции свои счеты? Меня вон на должность зовет, хрен ласковый. Будто для кого-то окучивает по команде. Вопрос для кого? Гебуха? Вряд ли. Менты и редколлегия -- вещи вовсе несовместные. Если только где-то в засаде не сидит третья сила. И щемится, сволочь, во все дыры в подряд. Менты, так менты. Гебистов тоже под себя могла загрести. И газета туда же. А в редакции и в городе мне появляться все же не стоит -- чревато всякими нехорошими чреватостями. Ефимыч, знал, о чем меня предупреждал, и всего, естественно, не сказал. Ништяк, на этой сдаче без одной я вас уже оставил, господа хорошие! Итого, действуем по плану в порядке очередности заявленных проблем: дикие менты, Евграф и наша мифическая третья сила.

   * * *