Индо-пакистанский конфликт 1947-1948 годы

«Правительство может прийти к выводу, что все происходящее делалось с ведома и при потворстве местных властей. Правительство полагает, что… эти акты являются крайне недружественными, если не граничащими с враждебностью. Наконец, Правительство желает заявить, что считает невозможным терпеть это отношение дольше без серьезных последствий для жизней и собственности народа, который полон священной решимости защитить себя, чего бы это ни стоило. Правительство все же надеется, что вы лично вникнете в суть дела и остановите совершающиеся бесчинства. Если же, к несчастью, эта жалоба будет оставлена без внимания, Правительство надеется, что вы сочтете справедливым, если оно обратится за дружественной помощью и даст отпор нарушению его фундаментальных прав».

Ответное личное послание Джинны было получено 20 октября. Джинна отрицал факты нарушения Установочного соглашения пакистанской стороной, а экономическую блокаду объяснял «беспорядками в Восточном Пенджабе». Для урегулирования спора он предлагал провести встречу двух глав государств. Он также выражал «сожаление» по поводу языка и тона послания кашмирского правительства и вновь обвинял Кашмир в нарушении Соглашения и в притеснении мусульман:

«Угроза обратиться за помощью извне ясно показывает, что действительная цель политики вашего правительства – найти возможность присоединиться к доминиону Индия в результате переворота, обеспечив вмешательство и поддержку этого доминиона. Эта политика не может не вызывать глубокого возмущения и опасений среди ваших подданных, 85 % которых мусульмане»

⁴⁵.

Вместо того, чтобы прибегнуть к помощи военных и прекратить бандитские набеги на границе, Джинна грозил Кашмиру открытым джихадом…

За кулисами «джихада»

Подготовка к аннексии Кашмира, по-видимому, началась в Пакистане уже в августе 1947 года. В начале сентября 1947 года главнокомандующий Пакистанской армии генерал Фрэнк Мессерви направил в Объединенный совет обороны просьбу разрешить ему сохранить часть индийских войск «для охраны лагерей немусульманских беженцев в Западном Пенджабе». По словам Мессерви, это было необходимо чтобы «высвободить как можно больше пакистанских частей для обеспечения безопасности государства», поскольку большинство частей пакистанской армии в то время находились в Индии, охраняя караваны беженцев, или на Северо-Западной границе с Афганистаном.

В скором времени Мессерви направил в Объединенный совет новый запрос, в котором требовал приостановить вывод индийских войск с Северо-Западной границы, поскольку вожди пограничных пуштунских племен якобы собираются напасть на конвои «немусульманских» войск в отместку за убийства мусульман в Восточном Пенджабе. Таким образом, Пакистанское правительство хотело сохранить на афганской границе как можно больше индийских войск. Пакистанские же части должны были поддерживать безопасность в Западном Пенджабе, где продолжались религиозно-общинные столкновения. Тем не менее, Совет отклонил оба ходатайства. В результате, по словам пакистанских военных, их подчиненным пришлось самим охранять индийские воинские колонны в Полосе независимых племен, в то время как присутствие этих пакистанских частей особенно требовалось в Пенджабе.

Аргументация генерала Мессерви выглядела весьма убедительно. Но действительно ли части Пакистанской армии требовались для «обеспечения безопасности государства», или для какой-то иной цели? Например, для вторжения в Кашмир? Поскольку просьба была все же отклонена Советом под давлением Индии, то истинная ее цель так и остается загадкой.