Инферно

— Точно. — Поддакнул парень, глядя на Веронику преданными глазами.

Берестов понял, что если с погибшей Ольгой Славка просто дружил «как брат и сестра», то эта Ника ему серьезно нравится, несмотря на то, что девушка на год — два старше.

Отвлекшись от своих размышлений, майор увидел, что Вероника, опустив голову, стоит у порога, не торопясь уйти. Вид у нее был задумчивый и совершенно расстроенный. Наконец девушка вновь посмотрела на него и, вздохнув, спросила:

— Александр Михайлович. Вот вы взрослый человек. В такой организации служите… В вас стреляли… Это очень плохо, я согласна, но… Не обижайтесь… Это еще как-то объяснимо, это часть вашей работы. А Оля? Она причем? Она же ребенок, да еще и серьезно болела. Кому она плохо сделала? За что ее убивать?

— Не вдруг и ответишь на этот вопрос… Ника. Ничего если так?

— Ничего, меня так все друзья называют.

— Мне не хочется говорить высоких слов, но наша работа как раз в том, чтобы таких негодяев искать и спрашивать за все…

— Это понятно, что это ваша работа. Я это знаю… Я о другом. Знаете, такое впечатление, что люди, не важно юные или в годах, сейчас как желтые листья осенью. Жизнь нас несет ветром, и никто не знает, где зацепится и остановится. А может и в канаву залетит… Наверно так было в семнадцатом или в войну. Но сейчас, по идее, мир… — она с надеждой посмотрела на Александра.

— У нас всегда война, — ругая себя за косноязычие, за то, что в такой ситуации на ум не пришло ничего, кроме казенных, почти бездушных фраз, ответил Берестов. — Чем теплее отношения между странами, тем напряженнее работа их спецслужб… А вы тут причем, Ольга?.. Кто его знает? Видать сидит за кадром некто, мнящий себя кукловодом, и с детской жестокостью играется в недетские игрушки.

— С детской жестокостью? — удивилась Ника, прямо посмотрев на Александра.

— Дети не знают жестокости жизни. Не знают смерти. Это как игра в войну: «Я тебя убил!.. А я тебя!.. А я тебя вперед!»

— Теперь поняла, — тихо произнесла девушка и, развернувшись на каблуках, медленно пошла вниз по лестнице, пренебрегая лифтом. — До свидания…

— До свидания…

Прощальные слова Вероники врезались в память. «Жизнь несет ветром… Да, знала бы ты все о том, что реально, вот в данный конкретный момент происходит вокруг… — подумал Александр, удивляясь, насколько созвучны мысли девушки его собственным, — Этакая вселенская осень судеб… Рано или поздно унесет холодная круговерть каждого, и это неотвратимо, только и остается, что цепляться из последних сил за ветку, чтобы быть унесенным позднее».

Согнав лирически-философский настрой самокритичной фразой, в том смысле что его мысли уж очень созвучны названию американского фильма «Унесенные ветром» («Плагиатишь, братец!»), Берестов посмотрел вслед уходящим юноше и девушке. По итогам разговора он понял, что сама Вероника знала мало, ведь основная представляющая интерес информация была получена как раз от парня. Однако он также понял и то, что умная девчонка специально упросила друга отвести ее к нему, сославшись на необходимость разговора, что бы дать возможность рассказать все, что он знает, именно Славке. Сам мог и не решиться, а так — сопровождал подругу. Герой, так сказать, защитник.

Неожиданный разговор с Вероникой и Славкой навел майора на некоторые мысли, и мысли эти были весьма неутешительными.

Глава 11

— Здравствуйте, Андрей Игоревич.

— Это вы, молодой человек? Господи! Когда вы появляетесь, у меня начинаются сразу неприятности. То ваш друг пол дня руки заламывал…

— Паша?

— Образно, молодой человек, образно! У меня потом эти самые руки два дня тряслись от возмущения. Я даже водку пил! Много водки! А руки, батенька, это хлеб хирурга. И жизнь пациента… Так вот, то он руки, то его самого режь…

— Как же вы дрожащими руками Павла оперировали?

— Не цепляйтесь к словам. Как надо оперировал. Павел Петрович, на самом деле, достойный человек, несмотря на то, что в меру испорчен, конечно, своей работой. Какие дурные манеры! Подозревать в чем-то уважаемого человека! Меня то есть… Он мог бы найти себе много лучшее применение. Как и вы юноша. Что вам, наконец, от меня угодно?

Облегченно вздохнув, ибо уже собирался сам прервать возмущенные разглагольствования обиженного доктора, Берестов, взяв хирурга под локоть, вывел его из потока посетителей, входящих в здание больницы и выходящих из него.

— Андрей Игоревич, вам не знакома Ольга Францевич?

— Эта бедная девочка? Как не знакома. К сожалению, она у нас была частой гостьей. Была, знаете, в нашей поликлинике под динамическим наблюдением.

— Андрей Игоревич, поймите правильно. Это не праздный интерес и я не пытаюсь выведать у вас врачебную тайну. Можете, конечно, не говорить, но мне хотелось бы знать, чем болела Оля?

— Вам не скажешь! Как же. — возмущенно произнес хирург, но, сменив, как говорится, гнев на милость, сказал:

— Никакой тайны нет. Тем более ей сейчас все равно. У девочки был порок сердца. Интересный, знаете, случай. Мы это только недавно установили, года два, а так подозревали…