Инферно (тетралогия)

От факела занялась крыша. Пластиковая черепица, она не должна гореть. Но вещи теряют свои качества, я об этом уже говорил. То, что не тонуло, тонет, то, что не горело, горит. От факела расползалась огненная язва, прогоревший пластик проваливался внутрь крыши, и из дыры уже начинал валить дым. Он долетал до нас, горький, едкий, пришлось переместиться в сторону, оттуда пожар было видно лучше. Скоро крыша разгорелась веселее, полопались стекла, воздух ворвался внутрь дома, занялись стены, внутри затрещало. Темнота расступилась, и стал виден размер водохранилища. Озеро средних размеров, никак не меньше, в плохую погоду с одной стороны другую не увидать.

И плот с горящим домом. И вода вокруг бурлит.

— Пойдемте-ка, — сказал я. — Кто знает, что у него там рванет еще. Вдруг там газовые баллоны остались?

— Правильно, — согласился Егор. — Рванет, а мы туда провалимся…

Но рвануло совсем по-другому. Зашипело, засвистело, затрещало, и через горящую крышу стали вылетать разноцветные шары. Вдруг и много. Величиной с кулак, эти шары разлетались по сторонам, разбрасывая слепящие искры, стрекоча и взрываясь, превращаясь в клубы огоньков, меняя цвет.

Как живые цветы, они превращались из зеленого в синий, потом в оранжевый, затем в красный и ослепительно белый. Шары, огоньки и искры метались по водохранилищу, сталкивались друг с другом, отскакивали от стен, с визгом взмывая мимо нас к потолку, с шипением погружаясь в воду. Егор восторженно охал при каждом новом хлопке, вздрагивал, когда огонь пролетал слишком уж близко, и закрывал глаза при наиболее ярких вспышках.

Это продолжалось долго. Плавучий дом хранил в себе огромный запас веселья, наверное, мертвец, горевший вместе с остальным на своем диване, был при жизни человеком жизнерадостным, и уход его получился ярким, громким и настоящим. Так и должны уходить люди.

И вот дом вздохнул. Громко, точно внутри у него лопнул плавательный пузырь, собственно, так оно и было — под брюхом плота начали плавиться пластиковые бочки и лопаться резиновые камеры, дом накренился, хлебнул черной водички и неожиданно быстро затонул, выбросив над собой белое облако пара. Потемнело.

— Глядите — они и под водой тоже… — указал пальцем Егор. — Еще стреляются…

Огненные шары продолжали вспыхивать и в глубине и почти немедленно гасли, и при их скудном свете было видно, как проплывают над ними продолговатые тени.

Кто-то там определенно… Сомики.

Я представил, как жил человек на плоту. Один, окруженный этими водными тварями. Храня на чердаке дома ящики с огнями радости, дожидаясь, когда их можно будет пустить в ход по какому-нибудь стоящему поводу.

Но не дождался. То есть дождался, но уже мертвым.

Какое-то время мы сидели почти в темноте, лампа светила слабо, пришлось отвернуть кран посвободнее…

— Бежим! — вдруг заорала Алиса. — Бежим!

— Что?! — встрепенулся Егор.

Алиса схватила его за шиворот и поволокла по мосту, я взглянул вниз, успел. Вода светилась неприятным малиновым светом и надувалась пузырем. Ничего хорошего этот пузырь не предвещал, я поспешил за своими.

Мы преодолели мост, вбежали в тоннель, в точно такой, как на противоположном берегу, Алиса остановилась, и Егор привалился к стене, но я рявкнул и поволок их дальше, впрочем, отойти мы не успели, надо было падать…

Мощно, видимо, все-таки газ. Или что посерьезнее. Сомиков глушить. Мертвец приготовил своим соседям последний сюрприз, это да.

Взрыв случился в воде, она расширилась и толкнула воздух, нас ударило в спины мокрой волной, не успели ни залечь, ни за кабель схватиться.

Полетели.

Вытянул перед собой руки, но все равно ударился сильно, локтем, левую ладонь вообще чуть не проколол чем-то, и колено… Но самое худшее было другое. Немножко потерял равновесие и снова ударился головой, шлемом. Карбидка ударилась о рельс, рефлектор сплющился, лампа соскочила со шлема, свет погас, и залило водой, мгновенно промок.

— Да будет тьма, — сказала Алиса совершенно спокойно. — Живы, покойнички?

Некоторое время у меня перед глазами кружились колючки, похожие на репейные семена, только треугольные, потом они рассеялись, и тьма вступила в свои права.

Я поднялся, попробовал то есть. Опять качало, теперь даже небольшое сотрясение вызывало головокружение, наверное, мозгом все же стукнулся, подняться не удалось, опустился обратно. В голове закручивались дикие спирали, надо зацепиться за что-то глазом, но вокруг непробиваемая кромешность и вода за шиворотом, неприятно. Но могло быть и хуже, взрыв в замкнутом пространстве, могло выбить перепонки, выдавить глаза, высосать легкие, перемолоть сердце, печень и селезенку, а повезло.

— Давайте, что ли, свет зажжем, — недовольно буркнула Алиса. — А то мы сейчас все себе поломаем… Скользко. Рыбинск, давай огонь!

Огонь.