Инферно (тетралогия)

Шахтер с гайками в зубах кивнул в сторону тоннеля. Туда, значит. Хорошо… Алиса пробубнила что-то гадкое, Егор вздохнул, затем мы долго спускались вниз. Шагали по аккуратно отсыпанной дорожке, по пологому склону, держась за удобные поручни. Шахтеры пыхтели позади. Молча, никто не сказал ни слова. А навстречу нам по рельсам катились груженые тележки, впряженные в узкие плечи, подземники тащили наверх добро.

Алиса, как всегда, не молчала, развивала мысль о том, что мы нуждаемся во множестве вещей, от патронов до продовольствия, а платить нам нечем. Поэтому она лично видит один выход — продать Егора, то есть Прыщельгу, в рабство, взамен получив все необходимое в избытке.

Егор путался, а мне эти идеи были знакомы, я улыбался.

Тоннель тянулся и тянулся, я чувствовал, как у меня начинают болеть уши. Алиса терла виски и плевалась, и рассказывала, что рабов посылают разминировать рогатки, во взгляде Егора блестела тоска. Становилось теплее, шахтеров встречалось все больше и больше, они, поглощенные своими заботами, поглядывали на нас равнодушно, безо всякого интереса.

Уклон постепенно спрямлялся, и скоро я заметил, что его вообще больше нет, мы оказались на ровной площадке, засыпанной мелкими металлическими шариками. В стороны от площадки расходились тоннели, ходы и лазы разных форм и размеров, под потолком на тонких колеблющихся штырях вертелись маленькие вентиляторы, совмещенные с лампами. Отчего свет получался какой-то мелкий и мягкий, приятный для глаза.

— А тут мило, — сказала Алиса. — Прыщельга, тебе нравится?

Егор не ответил.

— Не дуйся, Прыщельга, я о твоем же благе всегда забочусь. А вдруг бы шахтеры обиделись на то, что ты наделал в штаны? Приняли бы это на свой счет? Так что ты не дуйся, можно сказать, я тебе жизнь спасла. Скажи мне спасибо!

Егор «спасибо» не говорил, Алиса стала требовать «спасибо», я осматривался. Шахтеры постояли-постояли вокруг, затем разошлись, оставив нас самих с собой. Вокруг медленно разворачивалась подземная шахтерская жизнь, шахтеры, не торопясь, перемещались туда-сюда, тащили свои телеги, волокли волокуши, нас не замечали.

— Они на самом деле бегут, — сказала Алиса. — Им не до нас…

— Пусть бегут, — сказал я. — Это их дело. Хотя… Было бы интересно поглядеть, как тут у них… Но времени мало…

— Времени всегда мало.

Сказал худой шахтер, появившийся… Я не заметил, откуда он появился, то ли выскочил из норы, то ли просто из воздуха собрался, раз — и здесь, бледный, похожий на духа ущелий и лазов. Я сразу заметил, что он отличается от остальных. Одеждой. То есть ее чистотой. Синяя роба из грубой ткани, много карманов, петель, карабинов и ремешков, все как полагается шахтеру. Никаких масляных пятен, дырок, заплат — и тех не видно. Только инструменты из карманов торчат, но не грубые и тяжелые, как у остальных, а мелкие и точные, блестящие никелем и позолотой.

Рядом с худым стоял мелкий непонятный человечек, то ли взрослый, то ли ребенок, то ли зверушка какая, весь в червяках косичек, доходящих до пояса, в черных очках, распространявшихся на пол-лица, в пластиковой маске, кто — непонятно.

— Времени мало, — повторил худой. — Но особо тоже спешить не стоит. Вам нужно поесть, вам нужно отдохнуть…

Он скользнул по мне взглядом, секунду подумал, сказал:

— Но больше всего вам нужно оружие. Я вижу тех, кому нужно оружие.

Я кивнул.

Худой посмотрел на мелкого, присвистнул через зуб. Мелкий кивнул.

— Его зовут Скелет, — мелкий указал на старшего. — Он маркшейдер. А вы?

Теперь едва не присвистнул я, и не через зуб, а со всей дури. Маркшейдера я представлял несколько по-другому. Ну да, клыки, когти, желтые глаза с крупными кровяными прожилками, лапы и клокочущая внутри адская сущность.

Человек как человек. Лицо приятное, тощее, мосластое, но умное при этом.

— Дэв, — сказал я. — Я занимаюсь…

— Он убийца, — перебила меня Алиса.

— Вот как? — Скелет прищурил глаз.

— Вот так, — кивнула Алиса. — Он убивал все, что движется. Людей, нелюдей, женщин, как обычных, так и огромных размеров. Убийца.

Я не стал пожимать плечами. Пусть. Это правда.

— А это Прыщельга, — Алиса ткнула в Егора. — Он… Короче, он Прыщельга. Его так с детства прозывают, понятно почему. Он… Он не убийца, он страдает…

— А это Алиса, — теперь перебил ее я. — Она из страшной сказки.

Скелет вежливо кивнул. На Алису он смотрел долго, не смотрел, всматривался. Она даже не поежилась. Я стал думать, что Скелет стал что-то подозревать, разглядел Алискино прошлое… Но Скелет всего лишь спросил:

— Наверное, вы хотите есть?

Егор ответил ему громким желудочным урчанием.

— Проводи их, — велел Скелет.