Infernum. Последняя заря

«Он знает только то, о чем ему следует знать» — слова еще долго отдавались эхом в мыслях, вгрызаясь в самую суть и подвергая сомнению то, что доныне было незыблемо. Как бы я ни отмахивался от речей смертной, отрицать не оставалось сил: она влияет на меня. Но я никогда не поверю в то, что в этом мире есть что-то хорошее, за что стоило бы предать свои идеалы. О, нет, Отец прав, давно пора стереть, вырвать с корнем этот сорняк, чтобы на месте его посадить новый цветок. Когда зараженную руку не спасти, ее отрезают. Так и этот мир должен быть отрезан, чтобы спасти все остальные миры бесконечной вселенной. И ни смертная, ни что-либо еще в мире не остановит меня.

Он метался, искал выхода скопившейся энергии — тело смертного неспособно перерабатывать такую силу, оно делает его слабым, подвластным чувствам, эмоциям. Тело смертного. Иначе почему единственное желание — вырвать ее из лап этого проклятого подобия бога и спрятать, увезти далеко, забрать с собой. С собой. Она — его добыча. Его план. Его… Его трофей, его жертва, его… Она — его.

Тьма сгущалась, трещала, выла, тени увеличивались, заглатывая все больше пространства, огонь в камине дрожал, свечи гасли по одной… Присутствующие постепенно стали замолкать — так и надо, узрите, бойтесь, бегите, ваша праздность — ваша погибель. Тряситесь, падайте ниц в страхе.

Он чувствовал, как нарастает мощь, как близок истинный облик, но что-то вырвало его, остановило — он сопротивлялся — но это что-то сильнее, это что-то восстанавливает разрыв бытия. Это что-то — ее испуганные глаза, ищущие его в окружающем мраке, в окружающем хаосе.

Два шага. Рука в руке. Прочь.

* * *

— Что ты делаешь? — Ида ощущала его горячее дыхание на своей щеке, чувствовала как его рука поднимается медленно по ее талии, а вторая зарывается волосы. — Луйс, ты…

Он остановил ее, приложив палец к губам, и посмотрел требовательно. В его глазах бушевал огонь, Ида слышала как бьется его сердце — или это ее? — дыхание стало частым и прерывистым. Ей было страшно, но при этом ей не хотелось прерывать происходящее. Она не успела понять, что произошло, но когда он схватил ее за руку и увел из разгорающегося хаоса — вокруг погасли огни, стало темно и люди испуганно стали толкаться и пытались выйти — она была благодарна. Но когда они выбрались наружу, он прижал ее к стене и напугал своим неожиданным поведением. Он был резок, настойчив, но одновременно нежен. Его взгляд не терпел возражения, но при этом давал ей время подумать, он будто был готов позволить ей оттолкнуть его. Но хотела ли она? Ида потянулась к его губам, прикрыла глаза и в момент когда их губы вот-вот должны были соприкоснуться, он оттолкнулся, развернулся, сцепил руки за головой, метнулся в одну сторону, потом в другую, обернулся, еще раз посмотрел на нее, махнул головой и ушел прочь. В темноту.

Ида осталась одна.

* * *