Информаторы Сталина. Неизвестные операции советской военной разведки. 1944-1945

И эта просьба Миколайчика, далекая от конкретных потребностей восставших в Варшаве поляков, убедила Сталина в том, что человек из Лондона, с которым он вел то ли беседу, то ли переговоры, был далек от польской столицы и реальных событий, которые там происходили. Тем не менее Сталин сказал:

— Сбросить оружие легко. Наши войска находятся близко от Варшавы. Постараемся сделать все возможное. Лучше было бы, если бы сбросить в расположение польских войск советского офицера для организации и поддержания связи.

— Мы представим для этого в кратчайшее время все необходимые сведения, — торопливо пообещал Миколайчик.

Встреча продолжалась еще несколько минут. Сталин и Миколайчик обменялись мнениями о перспективах советско-польских отношений после разгрома фашистской Германии. Сталин высказал уверенность в том, что если у Польши будет существовать союз с Советским Союзом, то никакие опасности Польше не будут страшны.

— Польша, — сказал Сталин, — также должна иметь союз с Англией, Францией и США…

Эти слова советского Верховного главнокомандующего, видимо, удовлетворили польского премьера. Прощаясь, он поблагодарил за гостеприимство…

Миколайчик не сразу отправился в Лондон. Два или три дня он находился в Москве.

Сталин после беседы с премьер-министром польского правительства в эмиграции незамедлительно подготовил послание Рузвельту, который выступал в качестве организатора этой встречи.

Оценивая результаты переговоров с Миколайчиком, Сталин сообщал 9 августа американскому президенту: «Беседа с Миколайчиком убедила меня в том, что он имеет неудовлетворительную информацию о делах в Польше. Вместе с тем у меня создалось впечатление, что Миколайчик не против того, чтобы нашлись пути к объединению поляков. Не считая возможным навязывать полякам какое-либо решение, я предложил Миколайчику, чтобы он и его коллеги встретились и сами обсудили вместе с представителями Польского комитета национального освобождения их вопросы, и прежде всего вопрос о скорейшем объединении всех демократических сил Польши на освобожденной польской территории…»[78]

После встречи со Сталиным Миколайчик провел дополнительные встречи и беседы с американскими дипломатами. Он хотел, чтобы по американским дипломатическим каналам его точка зрения была доведена до Рузвельта, который вряд ли решил бы принять его еще раз. Через два дня после встречи со Сталиным Миколайчик и сопровождавшие поляки были приглашены на обед в американское посольство. Вспоминая этот обед, Кеннан в своих мемуарах «Дипломатия Второй мировой войны» писал: «Один из поляков прямо спросил меня, что я думаю об их шансах[79]. Я ответил, что русские, по-моему, стремятся к договору, но едва ли отступят от своих условий ради его достижения. Я сказал, будет хорошо, если поляки в изгнании смогут вернуться на родину и работать там ради ее будущего. Вместе с тем я предупредил их, что я вообще склонен к пессимизму»[80].

Далее Кеннан пишет: «Прежде чем Миколайчик уехал из Москвы, началось трагическое Варшавское восстание. Оно более всего должно было продемонстрировать правительствам западных стран, чему следовало противостоять в политике Сталина, касающейся Польши».

Кеннан ни слова не сказал о том, как, когда и почему в Варшаве возникло восстание. Не вспомнил он и о том, обсуждались ли проблемы восставших поляков на обеде в американском посольстве. Может быть, американцам было неинтересно, что происходило в Варшаве. Кеннан не дал ответа и на вопрос о том, почему в Варшаве вдруг неожиданно для Рузвельта, Сталина и, вполне вероятно, для Черчилля началось это восстание. Да и восстание в Варшаве началось не прежде, чем Миколайчик уехал из Москвы, как утверждал Кеннан, а до того, как Миколайчик прибыл в Москву…

Дипломат Кеннан, как ни странно, однозначно сформулировал свою точку зрения. Он писал: «Мало того что Красная армия на другом берегу реки (Вислы) пассивно наблюдала, как немцы убивают героев восстания, также Сталин и Молотов не дали нашему послу Гарриману разрешения использовать американскую авиационную базу на Украине для облегчения снабжения осажденных поляков оружием и другими нужными вещами…»

Далее, излагая собственное мнение, Кеннан писал: «Я полагал, что именно тогда Запад должен был поставить советских руководителей перед выбором — либо изменить свою политику и согласиться на сотрудничество в обеспечении реальной независимости стран Восточной Европы, либо лишиться поддержки и помощи западных союзников до конца войны. Мы ничем уже не были обязаны советскому правительству, если вообще когда-нибудь были ему обязаны. Второй фронт уже открыли, союзники воевали на Европейском континенте, территория СССР была уже полностью освобождена. Отказ советской стороны от поддержки Варшавского восстания давал Западу полное право отказаться от всякой ответственности за исход советских военных операций…»[81]

Этот вывод Кеннана является ключом к пониманию того, что происходило вокруг польской проблемы в августе 1944 года.