Информация

— Я говорю то, что хочу сказать. Для этого мне потребовалось сто пятьдесят тысяч слов. Ни больше и ни меньше.

— Это был Ричард Талл. Большое спасибо, Ричард.

Перед уходом Ричард предложил Дабу надписать ему книгу. Отчаянно размахивая руками, словно корабельный сигнальщик, Даб отклонил это предложение. На самом деле он хотел вернуть книгу автору. Он настаивал, даже, можно сказать, напирал. Ричард попробовал подарить книгу девушке, которая приносила ему кофе.

— Спасибо, сэр, — ответила она, — лучше не надо.

Всю дорогу в аэропорт они то и дело застревали в пробках. Было сумрачно и дождливо. Пять полос, ведущих из города, были запружены транспортом, равно как и пять полос в сторону города. По разделительной полосе спокойно курсировали пустые поезда. Угрюмо светились огни и отражения огней, фары и подфарники — замызганная бижутерия автострады Кеннеди. Они продвигались вперед в окружении «мустанга», «дикого жеребца» и «пегой лошадки», «синей птицы», «жаворонка», «божьей коровки», «панды», «кобры», «ягуара» и «кугуара», зажатые со всех сторон этим грязным бродячим зверинцем автострады Кеннеди.

~ ~ ~

Оставаясь наедине с самим собой во время долгих авиаперелетов, Ричард пил, читал, смотрел в иллюминатор и чувствовал, как он словно постепенно уменьшается. В воздухе у него была возможность подумать о небе. Весь день он видел облака — то сверху, то снизу.

Как выглядят облака сверху? Представьте себе, что вы видите облака впервые: на своем пути из космоса к Земле. Облака расскажут вам о ней. О ее скалах, горах и плато, о ее сочных лугах и заснеженных равнинах. Облака поведают вам о ее песчаных отмелях и настойчиво будут твердить вам (70 процентов всего времени) о ее океанах во время шторма и штиля. И хотя красота небес утратила часть своей невинности (ведь теперь почти каждый видел облака сверху), небо расскажет пришельцам о Земле.

Когда вы смотрите на небо снизу, оно рассказывает вам о Вселенной. Сейчас Ричард снова был на земле: в Колорадо, сначала на взлетно-посадочной полосе, а потом в плоском мире автостоянки со своим неразлучным мешком… По мере того как они продвигались на запад, небеса становились все шире; и они могли вам рассказать о многом. Чаще всего небо изображает космический вакуум: пустоту, украшенную зыбким кружевом звездного вещества. Реже — межзвездный газ, межзвездную пыль и туманности. Еще реже небо копирует характерные очертания галактик: плоские диски, приплюснутые или вытянутые штопором спирали, эллиптические сигары и сомбреро. Небо может имитировать сверхновые звезды и квазары. Очень скоро Ричарду предстояло обнаружить, что небо способно воспроизводить ужасные черные дыры. Сейчас оно трудилось над имитацией пульсара. Небо может служить художественным комментарием дня, погоды, света, который оно на вас изливает, но еще оно может поведать вам о Вселенной, самым ненавязчивым образом напомнить вам о вашей роли и вашем месте в мироздании.

— Здесь я и умру, — заявлял юный пиарщик на протяжении всего вечера в Денвере. — Боже, я здесь просто не выживу.

В Денвер (а этот город имеет непосредственное отношение к фонду «За глубокомыслие») они прилетели к концу национального съезда книготорговцев, когда пленарные заседания уже сменились вечеринками для широкой публики: эти вечеринки проводили в гимнастических залах, полицейских участках или в шахтах. Вечеринку в честь Гвина Барри и «Возвращенного Амелиора» устроили в цирке. Это был маленький бродячий цирк, но все же в цирке был купол, посыпанная опилками арена, животные, фокусники и акробаты. Предполагалось, что мероприятие пройдет на ура, так как труппа состояла исключительно из мексиканцев, пуэрториканцев, цыган и американских индейцев, и они как раз заканчивали свои гастроли по казино резерваций. Но на самом деле этот цирк внушал отвращение, настолько все здесь было жалким и убогим. Держа пластмассовый стаканчик на бумажной салфетке, юный пиарщик топтался на опилках и повторял: «Я здесь умру». Он грозился вызвать пожарную охрану, санэпидемстанцию и адвоката. И при этом все время повторял: «Я здесь умру». Вид у него был такой, словно он действительно был при смерти. Если иметь в виду, каким старым и больным чувствовал себя Ричард, можно сказать, что он веселился от души.

Все животные были старыми клячами, а у циркачей были тупые и зверские физиономии, и никто из них, похоже, никуда не годился. На улице было холодно, а в помещении — жарко. Из всех щелей тянул холодный воздух Аляски, работали обогреватели. От горячего воздуха работающих обогревателей, сквозившего из всех щелей ледяного дыхания Аляски и медленно плывущих облачков согретого животными газа вас бросало в пот… Когда они только приехали (Ричард это сразу заметил), Гвин был явно настроен весь вечер изображать детское изумление. Но скоро он об этом позабыл и с натянутой улыбкой завел разговор о правах животных и их болезнях.

— Кто финансирует этих клоунов? — риторически вопрошал молодой человек.

Но как раз клоунов в труппе не было.